— Не кручинься, мой кормилец! Я испеку из нее такие пироги, что гости ни за что не отличат от аржаных!
Упрямая жена
Жил мужик с женой. Муж ездил в торг; купил коты. Приезжает муж с базару домой. Жена поглядела: в кошле коты.
— Муж, — говорит, — кому коты купил?
— Матушке.
— Умру; зачем коты матери купил?
День не ест, два не ест. Пришел муж.
— Дура, что ты делаешь, за что умираешь?
— Ну, скажи, кому коты купил?
— Матушке.
Она не пьет, не ест; больна лежит. Опять муж приходит.
— Дура, за что умираешь?
— Ну, скажи, кому коты купил?
— Матушке.
Она пуще захворала; послала за священником. Приходит муж,
— Дура, за что умираешь?
— Кому ты коты купил?
— Матушке.
Пришел священник, приобщил ее, маслом соборовали. Опять муж подходит; она спрашивает.
— Кому ты коты купил?
— Матушке.
— Делай гроб; клади меня в гроб!
Сделали гроб; положили в гроб, понесли хоронить; отслужили погребальное. Муж подходит к ней.
— Глупая! За что умираешь?
— Скажи, кому коты купил?
— Матушке!
— Зарывайте меня в землю!
Так и зарыли.
Болтунья
Жил старик со старухой; у него старуха была ужасно на язык слаба, все болтала. Пошел он в лес; нашел там клад и боится своей старухе сказать — та разболтает всем. Наконец сказал своей жене:
— Жена, я нашел клад. Не говори только никому; а то мне и тебе от барина достанется!
— Нет, — говорит, — я никому не скажу.
Ночью взяли они заступ, пошли отрывать клад.
Вышли они в поле. Жена и поднимает блин.
— Муж! Что это такое?
— Молчи! Нынче блинные да пирожные тучи шли.
Идут они дальше. Нужно было им переходить мост; идут они по мосту. В этой реке в сетях заяц ворочается. Она у него и спрашивает:
— Муж! Что это такое?
— Это барские рыболовы в реке зайца поймали!
Идут они дальше. В капкане в поле щука ворочается.
— Муж, что это такое?
— Это барские охотники в капкане щуку поймали!
Идут они дальше; подходят к лесу; там козел закричал.
— Муж, что это такое?
— Это нашего барина в лесу черти бреют!
А это он все подделал, чтоб ее обмануть. Пришли к месту, откопали клад, принесли домой, поставили его под печку.
Стали они жить богато. Соседи стали спрашивать у нее, откуда у них такое богатство.
Она и проговорилась, что клад нашли. Узнал об этом староста, сказал барину. Этот мужик узнал, что барин знает, что он нашел клад, взял клад из-под печки, спрятал в подпол. Вот барин призывает его, спрашивает:
— Нашел ты клад? Твоя жена рассказывает, что ты нашел!
Он и говорит:
— Она у меня полоумная; вы извольте ее призвать и спросить у ней.
Барин приказал позвать его жену. Пришла она. Барин и спрашивает:
— Правда ли, что твой муж клад нашел?
— Правда, батюшка, истинная.
— Где ж он у него?
— Сперва лежал под печкой в чашке, а теперь не знаю, где.
— Да когда же он нашел?
— Да помните, сударь, когда блинные да пирожные тучи шли!
Барин думает: «Не полоумная ли она в самом деле?».
— Да помните, как ваши рыболовы в реке зайца поймали?
Барин молчит, все смотрит на нее.
— Да помните, когда ваши охотники в капкане рыбу поймали?
— Что ты врешь?
— Да невдомек ли вашей милости, когда вашу милость в лесу черти брили?
Барин рассердился на нее, велел ее высечь. И с тех пор муж стал доволен своей женой.
Вавило и Арина
Муж был Вавило, жена была Арина, работать больно ленива. Послали ее жать, нажала сноп и три горсти и закатилась спать. Приходит домой, свекор спрашивает:
— Много ли, Арина, нажала?
— Три кучи.
Они думали — три копны. На другой день то же самое: нажала сноп и три горсти и закатилась спать.
Спрашивает свекор:
— Много ли, Арина, нажала?
— Три кучи.
— С чего бы столько?
— На третий день послали, и свекор пошел поглядеть. Нажала Арина один споп и две горсти и закатилась спать. Свекор пошел домой, взял ножницы и остриг ей голову. Приходит Арина домой и говорит:
— Я-то — я, да голова-то не моя; кто-то остриг. Я-то — жена Арина, а муж-то у меня — Вавило.
После того вскоре помер отец; в бедном состоянии стал Вавило жить и по миру ходить. В одно время пошел в другое село; никто куска не подал, голодный весь день был. Пристигает темна ночь; пошел он домой и заплакал горько.
— Что буду делать? Сам голоден и дети тоже. Дай хоть сенца из стога пожую!
Подошел к стогу, выдернул клочок, вывалился пребольшущий пирог.
— Ах, господи, что такое? Нет, это я детям понесу.
Зашел с другого боку, захватил побольше клочок, пребольшая куча золота вывалилась.
«Что я буду делать? Если я домой принесу — жена расхвастается и барин меня забьет, что я столько денег нашел».
Взял деньжонок несколько, пошел на мельницу, купил гречушной муки, принес домой и сказал жене, чтобы блинов напекла.
— Вот, — говорит, — гречушной мучки насбирал.
Сам на базар пошел, накупил соленых судаков. Где ехать им к этому стогу, разбил барских скирдов три-четыре и насовал этих судаков рылами туда и оттуда. Попался ему мертвый поросенок, он засунул его в мережку и сунул в озеро. Зашел к попу и просил его козла на колокольню посадить, чтобы он кричал и звонил.
Пришел домой.
— Ну что, напекла?
— Вот растопляю печку, укисли.
— Пеки скорее!
Пока пекла, светать стало, и она пошла убираться; а он украл у ней раствору, вышел в поле и давай тесто по дороге бросать. Пришел домой и говорит:
— Знаешь что? Только не сказывай!
— Лопни глазыньки, не скажу!
— Я ведь клад нашел!
— Что ты?
— Право.
Позавтракали. Запрег Вавило лошадь, взял полог и пудовку, поехали за деньгами.
Как выехали, она увидела на дороге тесто.
— Хозяин, что это?
— Это кисельная гроза шла.
Отъехали — увидала блин.
— Старик, это блин! Возьми его! Что это, старик?
— Э, дура, это кисельная гроза была, а это блинная туча.
Доехали до скирдов.
— Гляди-ка, старик, солены судаки!
— Эка диковина? Они завсегда так озорничают; соленые судаки скирды разбивают.
Едут мимо озера.
— Старуха, нет ли мереж, рыбки не попало ли?
Вынул мережу, а там поросенок.
— Гляди-ко, поросенок-то задохнулся.
— Это что это?
— Да тут всегда поросята попадают.
— Вот, старик, мы купим мереж, да будем ставить, всегда свинина будет.
Подъехали к стогу, насыпали деньги. Ехать домой рано; остановились на лугах лошадь покормить. Солнце стало закататься, запрягли лошадь, поехали домой. Едут мимо церкви, и козел привязанный орет и звонит.
Она спрашивает:
— Что это, старик?
— Разве не знаешь? Нашего барина черти дерут.
— Уж теперь его не будет?
— Нету.
Не поспела Арина ссыпать деньги, побежала в шабры и расхвасталась, что клад нашли. Только ей мало верили. Через несколько время дошла весть до барина. Призвал он Арину, стал спрашивать:
— Ну что, клад нашли?
— Нашли.
— Призвать Вавилу!
Пришел Вавило.
— Вот твоя жена говорит, что клад нашли вы?
— Да спросите ее, как нашли, она на свою голову наорет.
Стала она сказывать:
— Когда мы за деньгами поехали, только выехали из польных ворот, все кисель да кисель: кисельная гроза шла; а там дальше все блины да блины. Я сбирала все; а потом до ваших скирд доехали — судаки: три-четыре скирды в ло-о-ск разбили. Я их беремя цело набрала. До озера доехали, а в мережу-то поросенок зимняк такой жирный ввалился. Тут всегда они попадают. Насыпали деньги, еще ехать рано, покормили лошадь, поехали мимо церкви... Есть, барин, словечко, да боюсь сказать...
— Говори.
— В то время, значит, вашу милость на колокольне-то черти драли.
— Меня?
— Да, вас.
— Конюха! На конюшню!
Крикнул барин. Сейчас ей полтораста розог влепили. Оправился мужик через свою хитрость и зажил богато.
[Мужик и заяц]
Бедной мужик, идучи по чистому полю, увидал под кустом зайца, обрадовался и говорит:
— Вот когда заживу домком-то! Возьму этого зайца убью плетью да продам за четыре алтына, на те деньги куплю свинушку; она принесет мне двенадцать поросеночков; поросятки вырастут, принесут еще по двенадцати; я всех приколю, амбар мяса накоплю; мясо продам, а на денежки дом заведу да сам оженюсь; жена-то родит мне двух сыновей, Ваську да Ваньку. Детки станут пашню пахать, а я буду под окном сидеть да порядки давать: «Эй вы, ребятки, — крикну, — Васька да Ванька! Шибко людей на работу не туганьте; видно сами бедно не живали!».