Плещущаяся в озере Наира, видя Лискино нетерпение, задействовала всю свою совесть и нашла-таки силы, чтобы вылезти на берег. Она отряхнулась и царственным жестом пригласила:

– Можно.

Несколько запоздало, правда: Лиска уже вовсю ныряла. В конце концов, отбросив всякую осторожность, залезли обе и плескались еще целых полчаса, пока Левко не пообещал немедленно составить им компанию. Наскоро одевшись, девушки предложили бассейн ему, но он решил не тратить попусту время.

– Вот дойдем до реки, там я буду первый.

Стоя на краю плато, они долго пытались выбрать самую короткую и безопасную дорогу к Кареглазой. В конце концов единодушно решили идти вдоль невысокой каменной гряды, которая начиналась прямо у них под ногами и, плавно спускаясь, тянулась почти до самой низины, поросшей лесом. Где-то в этой низине, если верить картам, должна была отыскаться река. Называлась она Вилея, начало свое брала с ручьев, стекающих с Кареглазой, и, двигаясь вдоль берега реки вверх по течению, можно было добраться до самой горы с минимальным для этого места риском для жизни. До низины выбранный друзьями путь пролегал сначала по открытому пространству, потом – по лесу. Начало дороги, которое хорошо просматривалось с плато, было не сильно пересечено выбоинами и завалами и обещало быть относительно легким и, судя по встречающимся зарослям курмыша, более или менее безопасным. Справа от выбранного ими ориентиром каменного гребня вплотную к нему примыкал лес. Слева тоже был лес, но на некотором отдалении, саженях в пятидесяти. В принципе, можно было бы идти и по лесу, в прохладной тени, но, хорошо помня дрогнувшую под ногами землю, путники предпочитали пока не иметь над головами ничего, что могло бы неожиданно рухнуть.

Бросив прощальный взгляд на чудное озерцо, Лиска вместе с друзьями ступила на теплый камень пологого, неторопливо спускающегося вниз склона. Буквально через несколько минут начала портиться погода и, не прошло и получаса, как небо, на котором в обед было всего несколько облаков, оказалось затянуто тучами. К тому же – совсем уж некстати – появился туман. Туман был, правда, пока негустой, из виду пропала только далекая от них Кареглазая, однако начало было настораживающим.

Левко остановился и внимательно огляделся.

– Что-то мне это не нравится, – сказал он и спросил: – А где Вихляйка?

– Да вон он, впереди скачет, – показала Лиска. – Он вроде не беспокоится – может, ничего страшного?

Наира достала из-под рубашки Орвинту и, зажав ее в руке, некоторое время прислушивалась к чему-то внутри себя.

– Кажется, все спокойно. Я, во всяком случае, тревоги не чувствую.

Успокоенные, они продолжили путь. Довольно долго пейзаж почти не менялся. Под ногами был светлый выветренный камень, местами покрытый то тонким песком, то пылью. Встречались большие валуны, которые приходилось обходить. Справа светлой стеной вздымался невысокий каменный гребень, становившийся по мере продвижения все ниже и ниже. Слева было открытое пространство, оканчивающееся стеной леса, который то придвигался ближе, иногда подступая к самой их дороге, то отходил далеко в сторону, предоставляя небу любоваться светло-палевой каменистой пустошью с торчащими кое-где пучками цветущих трав. Каменная гряда стала еще ниже и расселась, превратившись в каменный вал. Временами им стали преграждать дорогу нагромождения крупных валунов, и раза два пришлось, обходя камни, зайти в лес, подступивший совсем близко. Лес был самый обыкновенный. Где ольха, где сосна, где ясень. Шелестел листьями ветерок, пели птицы. Можно было идти и по лесу, если бы иметь хоть какой-нибудь ориентир. Однако ни троп, ни дорог в лесу не было, и они старались идти все время, как и наметили сначала, вдоль совсем уже низенькой, но все же заметной каменной гряды. Друзья все ждали, что вот-вот дойдут до реки, однако ее все не было ни видно, ни слышно. Дорога меж тем пошла немного в гору.

– Мы, наверное, слегка влево забрали, – предположил Левко. – Ориентиров никаких, солнца не видно за тучами, гору – за туманом. Хорошо бы выйти к Вилее. Тогда можно было бы идти вверх по течению, к горе бы и вышли. Но тогда нам сейчас нужно пересечь гряду и двинуться вправо.

– Не стоит. В тумане без дороги легко заблудиться. На сегодня, наверное, хватит приключений, – возразила Наира.

А Лиска заметила:

– Мы сейчас все равно вверх поднимаемся, может быть, выйдем на какое-нибудь место повыше, там и осмотримся.

– Резонно, – согласился Левко.

И они пошли дальше и шли, постепенно поднимаясь все вверх и вверх, и наконец вышли на приличного размера плато. Перед ними, несколько возвышаясь, располагалась большая неровная каменная плита красивого светло-сиреневого цвета… Лиска таращилась на круглый водоем в виде чаши с голубой водой, и до нее постепенно доходил смысл увиденного.

– Та-ак, – протянул Левко, – здрасьте, вышли наконец-то. И стоило столько времени тратить на дорогу?

У Лиски была еще надежда:

– Может быть, это просто очень похожее место?

Левко скептически усмехнулся, вспрыгнул на плиту, пробежался по ней к противоположному краю, оглядел оттуда склон с зарослями кустов и молодых деревьев и повернулся к девушкам.

– Не может. Там наше кострище.

– Ничего не понимаю, – недоумевала Лиска, – мы же нигде не сворачивали, так прямо вдоль этого вот каменного гребня и шли…

Все трое озадаченно разглядывали сверху свою дорогу, которая прекрасно просматривалась, по крайней мере, до середины.

– Ну, до того места, где близко к камням подходит лес, нам, конечно, заплутать было негде. А вот дальше, помните, каменная гряда стала совсем низкой, да часто лес близко подходил, да мы еще не раз каменные завалы обходили. Вот там, может быть, незаметно и ушли в сторону, – предположила внучка ведунцовской ведьмы. – Такие каменные валы здесь часто встречаются. Мы видим только те, что на открытом месте, а те, что в лесу, вовсе не видны.

Левко, наморщив лоб, задумался, несколько минут рассматривая открывающийся взору ландшафт, прикидывая, что к чему, и наконец сказал:

– Может быть и так, иначе и не объяснишь. А ты как думаешь, Лиска?

– А я думаю, раз других ориентиров нет, пока туман и пасмурно, нужно идти вначале, как шли раньше, а там, где каменная гряда становится намного ниже, а лес – ближе, можно идти прямо по самому гребню. Тогда мы не пропустим то место, где он разветвляется или сильно сворачивает.

Левко оглядел девушек и, недолго раздумывая, сказал:

– По-моему, вполне разумно. И, пожалуй, стоит попробовать, только, может быть, не сегодня? Скоро вечер. Здесь место для стоянки вполне подходящее, вряд ли мы до ночи найдем лучше. Да и, признаться, я и то устал, а вы так и вовсе, наверное, еле на ногах держитесь.

– Я не очень устала. Мы с бабушкой часто подолгу ходили, когда травы собирали, и я привыкла к длинным переходам. Но на ночь глядя заблудиться не хотелось бы.

– А я не привыкла, но могла бы еще немного пройти, если надо. Хотя, честно говоря, буду рада, если не надо. А еще, – Лиска смущенно улыбнулась, – у меня сегодня большой праздник. Давайте приготовим ужин, а завтра что-нибудь придумаем. Может, и погода разгуляется.

– Ну что же, праздник так праздник. Пошли тогда дрова собирать.

Остановиться на ночлег решили там же, где обедали. Там была более или менее ровная площадка, закрытая с трех сторон, где валунами, где кустарником, где небольшими деревьями. Сушняка, годного для костра, поблизости было мало. Чтобы хватило на длинный вечер, пришлось сообща облазить все окрестности.

На ужин они напекли картошки, которую взяли на ближайшие день или два, а потом Наира достала еще и маленький горшочек меда с орехами.

– Чтобы был настоящий праздник, – пояснила она.

Лиска посмотрела на нее, не зная, что и сказать, потом хитро улыбнулась и полезла в свой мешок.

– А я-то думала, что это я буду вас угощать, – и она достала купленные еще в Малых Ежах копченые колбаски и маковые пряники.

Левко только руками развел:

– Царский ужин.

После целого дня волнений, еды, конечно, катастрофически не хватало (тем более что все было жутко вкусным), и они старались не торопиться. У Лиски был настоящий день рождения! Она сидела у костра с друзьями, любовалась на подаренный браслет, пила чай из подаренной узорчатой кружечки. На коленях у нее лежал теплый пушистый Рушка, которого они все баловали как могли. Он, понимая, видимо, что капризничать бесполезно, ел все, что давали, не отказываясь ни от картошки, ни от размоченных в воде сухарей.

На душе было весело, и не только у нее. Несмотря на усталость, на полную неопределенность, что будет завтра, им всем было удивительно легко на душе, и хотелось говорить, и петь, и, может быть, даже сплясать. И они говорили, перебирая сегодняшние и вчерашние события, и пели. Левко знал множество песен и хорошо умел петь. У них в слободе девушки любили его слушать, а он любил и пошутить с ними, и покрасоваться. Лиску удивляло, что он, вопреки обыкновению, не заигрывает с Наирой, не пытается над ней шутить, не рассказывает ничего о себе и держится с ней очень сдержанно, если не сказать осторожно. «Может быть, она ему совсем не нравится, – подумала Лиска, – а может…». Но как бы там ни было, а песня его была хороша. Девушки попросили его еще спеть и пели вместе с ним. Потом вспомнили еще одну, уж совсем веселую песню, и даже сплясали.