Но в тот же миг Лия положила ему на сердце принесенную жемчужину.

Отец вскрикнул, и поток слез хлынул из его глаз. С невыразимой радостью в голосе он произнес:

— Ах, слезы… Какое счастье! Благодарю Господа Бога нашего и тебя, доченька!..

Граф Балдрик прожил еще немало лет, проливая слезы как в горести, так и в радости.

Дорогие дети, если родители ваши вдруг захотят прочесть эту сказку — скажите им, что написана она не для них, а для вас. У них же есть свои: «Королева Марго», «Амори», «Три мушкетера», «Графиня де Монсоро», «Граф Монте-Кристо», «Графиня де Шарни», «Совесть», «Пастор из Ашберна».

Вы, наверно, хотите узнать, кто написал эту сказку — ведь в вашем возрасте интересно все на свете. Ну так знайте: автора зовут Арамис, сейчас он замечательный аббат, но раньше он был мушкетером.

Подробней его историю вы сможете узнать, когда подрастете.

Вы можете спросить, для кого он сочинил эту сказку? Отвечаем: для детей госпожи Лонгевиль — маленьких симпатичных принцев, потомков красавца Дюнуа. Может быть, вы о нем уже слыхали что-нибудь. Сказку Арамис написал в смутное, беспокойное время. Это время называется Фрондой, и упаси нас Господь пережить такое еще раз.

А теперь, дорогие дети, пусть Арамис своим сочинением развлечет вас, как развлекал он ваших родителей своими похождениями, ухаживая за женщинами и участвуя в заговорах и сражениях вместе со своими друзьями — Атосом, Портосом и д'Артаньяном.

Итак, дорогие дети, жили-были старый дровосек со своею старухой. Жили они в старой хижине, которая стояла в самой гуще леса где-то в Богемии.

Из всего добра у них было только то, которое дает Господь бедным людям — трудолюбивые и умелые руки.

Каждый день с рассвета до заката по лесу разносились удары топора и звуки песен, помогавших дровосеку в его нелегком труде.

Вечером он делал из нарубленных веток вязанки, и, взвалив их на спину, спешил домой. Там его ждали веселый очаг, дышащий паром котелок и улыбающаяся добрая жена. Все это наполняло сердце дровосека радостью.

Так они жили уже давно.

Но вот однажды зимой в обычный час старик домой не пришел.

А декабрь в ту зиму стоял холодный. Земля и лес скрылись под снегом. Ветер завывал в вершинах деревьев и срывал с них длинные белые шлейфы, которые в темноте блестели тем самым загадочным сиянием, которым поблескивает снег в ваших любимых сказках. Можно было подумать, что по воздуху носятся белые призраки, спешащие на ночное свидание.

И, как вы уже догадались, старая Маргарита (так звали жену дровосека) была сильно встревожена.

Она то и дело выходила на крыльцо и, напряженно прислушиваясь, вглядывалась во тьму. Но из лесу доносился лишь вой ветра, да белел снег на терявшихся в чаще тропинках.

Маргарита возвращалась к очагу, присаживалась на свой табурет, но на сердце у нее было так тяжело, что она не могла сдержать слез. От ее горя печальным сделалось все, что было в хижине дровосека. Погас и покрылся золой огонь, который только что весело потрескивал в очаге. Жалобно забулькал котелок, всего лишь полчаса назад весело звякавший своей крышкой.

Прошло два долгих часа.

И вдруг за стенами избушки послышалась песня. Узнав знакомый голос, Маргарита бросилась к дверям и попала прямо в объятья мужа.

— Добрый вечер, моя славная Маргарита! Добрый вечер! — сказал дровосек. — Я немного задержался. Но когда ты увидишь, что я принес, ты будешь довольна.

С этими словами он поставил перед женой на стол красивую плетеную колыбельку из ивовых прутьев. В колыбельке лежал мальчик, да такой красивый и ладный, что Маргарита громко всплеснула руками от радости.

Малыш был одет в белую рубашонку, длинные рукава которой походили на сложенные крылья голубя. Еще на нем были белые штанишки и ботиночки с красными каблучками. Шейку мальчугана украшал гофрированный воротник, а голова его была покрыта красивой шляпой из белого фетра, кокетливо сдвинутой на бок. Старикам еще не доводилось видеть никого, кто был бы миниатюрнее и изящнее этого малыша. Но в особый восторг Маргариту привел цвет его кожи. Мальчуган был совершенно белым, как фарфоровая статуэтка.

— Ничего удивительного, — заметил дровосек. — Малыш, наверное, не меньше недели пролежал под снегом, прежде чем я нашел его.

— Матерь божья!.. Неделю под снегом!.. Что же ты до сих пор молчал! Да он просто в ледышку превратился!

Старая женщина пододвинула колыбель к очагу и подкинула полено в огонь.

Чугунок, будто только и ждал этого, громко забулькал, и похлебка начала выплескиваться из него. Мальчуган, привлеченный запахом еды, проснулся, принюхался и облизнул губы острым язычком. Затем радостно вскрикнул и выскочил из колыбели, к немалому удивлению старика и старухи.

Подскочив к котелку, мальчуган поварешкой зачерпнул со дна, но — ой-ой-ой! — едва он поднес ее к губам, как обжегся, бросил поварешку на пол и запрыгал по комнате. При этом он корчил такие забавные и жалкие рожицы, что старики не знали: плакать им или смеяться.

Как бы там ни было, они обрадовались, что малыш все-таки не превратился в сосульку, хотя все еще оставался белым, как снег.

Пока мальчуган скакал по дому, старая Маргарита накрыла на стол. Она сняла котелок с огня, а дровосек засучил рукава и приготовился воздать должное искусству жены. Но тут следивший за этими приготовлениями шалун решительно забрался на покрытый скатертью стол, обхватил котелок ножками и принялся уплетать за обе щеки. Вид у него был такой радостный, что старики совершенно успокоились и решили не мешать ему. Взглянув друг на друга, они так расхохотались, что свалились под стол, потому что не подперли для надежности бока руками.

Когда через четверть часа они поднялись, котелок был пуст, а малыш ангельским сном спал в своей колыбельке.

— Ах, какой он хороший! — сказала добрая Маргарита, не переставая смяться.

— Да! Но он съел весь наш суп! — заметил дровосек.

Так старики и легли спать без ужина.

На следующий день Маргарита ни свет ни заря отправилась в соседний хутор, чтобы рассказать знакомым кумушкам о малыше.

Услышав рассказ о чудесной находке, эти славные женщины заохали, заахали, и принялись так рьяно работать языками, что не успело солнце подняться над лесом, как весть о чуде облетела всю округу.

Однако, как это часто бывает, эта новость становилась все фантастичнее по мере того, как ее узнавало все большее число людей. Уверяли даже, что ужин стариков съел не младенец (как это было на самом деле), а огромный белый медведь, который напал на дом дровосека и старой Маргариты, и проглотил не только котелок с похлебкой, но и самих хозяев.

Дальше — пуще! В столице королевства новость приобрела еще более ужасающие размеры. Теперь говорили, что медведь был величиной с гору, и что за один присест он сожрал двадцать семей дровосеков прямо с топорами.

Напуганные горожане перестали выходить по утрам на улицу даже для того, чтобы подышать свежим воздухом. Они заперлись в своих домах и прятались под одеялами, не смея ни вздохнуть ни пошевелиться.

А причиной всеобщего страха послужил всего лишь маленький мальчик! Поэтому, дорогие дети, обождите пугаться, а сперва хорошенько присмотритесь к тому, чего боитесь…

В тот день король Богемии собирался совершить торжественный проезд по городу и, по обычаю, открыть очередное заседание парламента. Это, друзья мои, означало, что Его Величество вначале произнесет перед народом приветственную речь, а затем получит дорогие подарки.

А момент, надо сказать, был сложным: следовало объявить еще и о сборе новых налогов, один бессмысленнее другого. Но зато они должны были принести в казну новые миллионы.

Кроме того, стоял вопрос о нескольких небольших денежных пособиях. Одно пособие предназначалось для единственной дочери короля, которой исполнилось пятнадцать лет. Другое — для принцев и принцесс, которые еще не родились, но вполне могли появиться на свет, как надеялись король и королева.

Уже целый месяц король зубрил замечательную речь, специально для этого случая написанную главным министром, сеньором Альберти Лисицино. С утра до вечера сидел монарх в своем кабинете и, уставившись в потолок, старательно заучивал слова. Но все было бесполезно.

— Боже мой! Что же делать? — воскликнул он однажды вечером, падая в кресло в полном изнеможении.

— Сир, — отвечал вошедший сеньор Лисицино, — просто надо эту речь сократить… Вот так!

И министр росчерком пера наполовину урезал речь, но настолько же увеличил цифру налогов и пособий…

И вот король, в сопровождении многочисленной свиты, выехал из дворца, и его мул мелким шагом двинулся к парламенту.