Вдали стучали пулеметы, гремели взрывы – бойцы Фреймуса наконец сообразили, что на них напали, но для Мэй главный бой был здесь. Ей надо пройти к Зоричу, на ту сторону выжженного провала. Стрела ударила ее в грудь и исчезла в облаке искр, затем еще одна и еще, камни валились на голову, но испарялись прежде, чем касались развевающихся волос. Теперь она их видела – три слишком ярких пятна в горячем воздухе, отражающих не только свет и тепло, а вообще все виды излучений. Совершенная защита, но не абсолютная. Они сделали ошибку – они подошли слишком близко: видно, решили попробовать взять ее в ближнем бою. Глупцы! Кто возьмет в руку тлеющий уголь и не обожжется, кто выдержит поцелуй звезды?!

Она ударила – самой собой, своей сутью, пламенным клинком – в центр ближнего провала, и неуязвимое зеркало треснуло, разошлось черной паутиной, разлетелось на куски, и она увидела его, жалкого человечишку. Второй удар испепелил бы его, но вихрь подхватил его, отнес в сторону. Она ударила по второму противнику, но промахнулась, игла огня ушла вниз, доставая до дна дворцовых подвалов, ударила еще – и промахнулась вновь!

Проклятые циркачи, они только и знают, что прятаться и убегать.

Солнце вспыхнуло за их спинами, и Ловцы исчезли, как будто их и не было. Мэй застыла на месте – пусть бегут, пусть прячутся, здесь происходило нечто гораздо более страшное.

Дворец испарялся, таял, солнце пожирало его с той же легкостью, с какой снег тает на сковородке. И это солнце было – Альберт Фреймус. Огонь его уперся в своды, и те распались под его напором, открывая чистое небо, и солнце в небе – тусклый медяк в сравнении с человекотворным солнцем перед ней. Стон, полный печали и боли, ударил в сердце, Мэй упала на колени, уронила руки в горячий пепел. Зорич сгорал там, расточался, пламя его растворялось в багровой тьме, перетекая в это солнце.

– Мастер, не надо! – завопила она, а потом Зорич исчез. Нить, связывающая их, дрогнула и рассыпалась тысячами искр, таких легких, таких хрупких. Она ловила их и не могла поймать.

– Мэй… – догнал ее шепот, и Мэй Вонг упала лицом во тьму, желая заснуть и никогда не просыпаться.

– Ну как? – с надеждой спросил Бьорн.

Людвиг покачал головой, отступил от смотрового окошка.

– Ничего не разобрать. Эта штука прет по шоссе, как бешеный носорог по саванне. Где мы, куда едем – совершенно непонятно.

– Как раз куда мы едем, очень даже понятно, – кисло заметил Бьорн. – В логово темников. В резиденцию этого…

Он пнул кресло, к которому скотчем был примотан Эжен Фламмель. Миньон завертелся на кресле, уронил голову, нитка слюны упала на рубашку.

– Бьорн, – укоризненно сказал Людвиг, остановил кресло, запрокинул голову Эжена и вытер ему подбородок носовым платком. – К поверженному врагу следует относиться с уважением.

– Ужас, так еще страшнее, – содрогнулся юноша, увидев выпученные глаза Фламмеля. Зрачки его были сужены как кончик иглы, в серой радужке плавали багровые пятна. – Дай сюда.

Он выхватил платок, накинул его на голову миньона.

– Бьорн! Он что, попугай в клетке?

– Он меня нервирует, – заявил юноша. – Фабиан, сколько нам осталось до Гранд-Перигора?

– Примерно три часа, если не сбавим темп. Блокпосты тормозят. У нас электронный пропуск, но все равно приходится сбавлять ход, – сказал оператор. Он тоже не ждал ничего хорошего от возвращения в резиденцию. Сдаваться эта парочка явно не собиралась. Хорошо бы им героически погибнуть – тогда он сможет придумать стройную версию. Дескать, ничего не знаю, обкололи меня реланиумом, как мастера, ничего не помню. Если же эта парочка сможет одолеть гарнизон из ста кукол и големов, трехсот бойцов «Балора», десяти орфистов и мастеров чудовищ, то, пожалуй, таким могучим героям ни к чему возиться со скромным оператором автопоезда. Который, кстати, очень помог им добраться до замка Фламмеля. Пожалуй, они могут его и отпустить. Есть шанс. В любом случае, главное – пережить бой. Вот этот пункт тревожил Фабиана больше всего.

– Не пора ли нам сваливать с экспресса? – поинтересовался Бьорн.

– Двери заблокированы, – напомнил Фабиан, вспыхнув тайной надеждой. Это был бы отличный вариант – противник одолел големов, вывел из строя мастера, но он, Фабиан Готье, смог вырвать мастера из лап Магуса и доставить домой! Отличный план. – Хотя вы можете попробовать стрелковый люк на крыше.

– Думаешь, мы уехали достаточно далеко? – прищурился Людвиг.

– Пятьсот километров! – возмутился Бьорн. – А маршрут в навигационном блоке, который ты раздолбал дверью. Миньон Дженни месяц искать будет, не меньше. А за это время она точно проснется.

Людвиг подхватил молот, двинулся вслед за Фабианом, но встал в дверях.

– Нет, – сказал он задумчиво. – Он помнит маршрут.

– А, точно! – Бьорн посмотрел на Фабиана нехорошо.

Оператор вжался в стену:

– Да вы что! Я и на карту не смотрел, это же Райнер водила, а мое дело – техсистемы налаживать, големов обслуживать, я вообще не знаю, где мы были – в Швейцарии, Бельгии или Италии!

– Даже если не врешь, темники очень хорошо умеют возвращать память, – сказал Страж и повернулся к Бьорну: – Его нельзя оставлять.

– Так возьмите меня с собой! – воскликнул Фабиан. – Честное слово, я вам проблем не доставлю! Слушайте, я вообще против Магуса ничего не имею, это же просто такая работа. Пакостная работенка, конечно, но у меня больная мама и дочка маленькая, ей три годика, Мария, ее Мария зовут, вот посмотрите, у меня фотографии на телефоне.

Он суетливо полез в карман, обливаясь холодным потом, но проклятый сотовый как на грех куда-то завалился, вот так всегда – когда нужно, никогда его не найдешь, а ему очень нужно!

– Да не в тебе дело, – отмахнулся Страж, и Фабиан почти без чувств сполз по стене.

– В каком смысле? – нахмурился Бьорн.

– Маршрут был забит в систему, когда вы выезжали? – спросил Людвиг.

Оператор издал утвердительный всхлип.

– Значит, он знал, где ее искать, – подытожил Страж. – Если мы уйдем, очень скоро миньон опять явится за Видящей. Только в этот раз мы уже не сможем застать его врасплох.

– Ты же не предлагаешь то, о чем я даже думать не хочу? – спросил Бьорн.

– Следует полностью использовать наше преимущество, – сказал Людвиг. – Надо нанести удар по резиденции темника и причинить ему максимальный ущерб.

Бьорн уронил голову в ладони, потер лицо.

– Давай просто его убьем! – предложил он, и Фабиан, вставший на ватных коленях, опять привалился к стене. – Да не тебя, а миньона! Хотя и ты…

Оператор снова присел на пол. Там, на полу, все-таки спокойней. Ровная поверхность, по которой можно растечься, и, может быть, тебя никто не заметит.

Людвиг молчал. По его бесстрастному лицу обычно трудно читать, но сейчас было заметно, что Страж колебался.

– Он же враг? – напирал Бьорн. – Беспощадный? Злой? Да воплощенный демон, ты погляди на него – особенно, когда слюни пускает. Чего тянуть?

– Одно дело в бою, – покачал головой Страж. – Лицом к лицу, в схватке, я бы убил его не раздумывая. Но вот так, безоружного, беспомощного…

– О, принципы! У Стражей Магуса рыцарский кодекс чести! – издевательски захохотал Бьорн. – Знаешь, Людвиг, никогда не любил рыцарей. Особенно книжных. Слишком много условий, заморочек, принципов. В жизни-то они попроще были, ближе к земле. Понимали, когда надо убивать, и убивали, не раздумывая.

– Мне всегда нравились викинги, – резко закончил Бьорн и вскочил с кресла. Сунул руку в сумку.

– Не смей! – Людвиг шагнул, заслонил Эжена, поднял молот. – Не делай того, о чем пожалеешь.

– Викинги никогда не жалели, – бросил Бьорн. – Вот враг, вот друг, вот любовь, вот смерть – у них все было просто. Если врага надо убить – они его убивали и радовались, если это удавалось сделать легко. Вот и все. Уйди с дороги.

– Не смей, – глухо повторил Людвиг. – Когда он очнется, ты сможешь убить его в бою.

– Ага, и дать ему возможность меня поджарить. Спасибо большое. Нет уж, лучше я его убью сейчас. Уйди, Страж, иначе…

Фабиан резво пополз в темноту коридора. В руке Бьорна сверкал сгусток фиолетовой тьмы, холод растекался вокруг, стены обрастали кристаллами мелкого льда. Оператор выдохнул и с дрожью понял, что изо рта валит пар.

– Ты слишком долго был с демонием, – грустно сказал Людвиг. – Он все-таки проел дыру в твоем сердце.

Бьорн поднял руку, но в этот миг Людвиг исчез – чтобы появиться прямо перед ним. В животе у него словно граната взорвалась, когда туда угодил кулак Стража, а потом рукоять молота ударила его в челюсть, и больше Бьорн ничего не помнил.

Людвиг бережно опустил его на пол, осторожно молотом закатил Древний лед в сумку.

– Вставай, – сказал он Фабиану. – Нам надо…

Гудящий столб пламени ударил его в спину, отшвырнул прямо к ногам Фабиана. Оператор отскочил, в диком ужасе глядя, как объятая пламенем фигура ворочается, пытается встать, хотя по пылающей спине бьет и бьет пламя. Он все-таки встал, сжимая в горящих руках молот, развернулся, и следующий удар опрокинул его на спину.