Алан со зваными гостями продолжал пировать, а Мимито в это время кричала на мать:

— Прогони этого нищего со двора! Как посмел он самой красивой девушке земли подарить не алмазы дорогие да шелка заморские, а какой-то колосок?! Пусть несет свои сундуки или уходит!

— Не спеши, доченька. Не нищий он, а хитрый. Он загадку тебе загадал, и мы ее должны отгадать, иначе не видать тебе его несметных богатств, — успокоила ее мать.

Стали они думать да гадать, какая же тайна в том колоске, но так ничего и не придумали. Наконец решили позвать Агунду.

— Из ржи напечем пироги знатные да сварим пиво ароматное. Пусть знает Алан, как щедра наша земля, — ответила Агунда.

— Вот ты иди и вари да смотри, никому на глаза не попадайся! — прикрикнула на нее мачеха.

Агунда унесла колосок. Митион же побежала к гостям.

— Алан, не хочешь ли ты услышать ответ на свою загадку? — спросила она.

— Нам всем хочется знать, в чем секрет такого подарка, — сказал самый старший гость.

— Мимито думает из колоска испечь пироги знатные да сварить пиво ароматное. Пусть Алан знает, как щедра наша земля, — с улыбкой отвечала Митион.

— Ай да умница Мимито! — обрадовался Алан.

В тот день пировали гости в доме старого Мамата до полуночи и наконец спать улеглись. Не спалось только Алану. Захотелось ему еще раз посмотреть на невесту, красой ее полюбоваться. Вышел он во двор, заглянул в окошко, что в дальнем углу светилось, и видит: невеста его в рваном платье, босая, в больших котлах пиво варит, в каменной печи пироги печет. А выбрала время, подбежала к цветку, что на окошке стоял, полила его и спрашивает:

— Фиалка нежная, подружка милая, скажи: красив ли жених?

— Краше его нет юноши на всей земле! — ответила ей фиалка.

«Странно, она еще спрашивает, каков я, когда днем глаз с меня не сводила», — подумал Алан.

На второй день гостям подали пироги знатные да пиво ароматное. Все хвалили Мимито, нахвалиться не могли. И Мамата благодарили за дочь-умелицу. Но старый кузнец был печален и молчалив.

— Поймите его, гости дорогие, — сказала Митион. — Тяжело ему расставаться с Мимито.

В полдень сама невеста к гостям вышла. Свежая да румяная. В платье бархатном, золотыми нитками расшитом. А на нежных пальцах дорогие камни сверкают.

Алан смотрел на невесту — насмотреться не мог.

— Хороша Мимито, слов нет! — сказал он.

— Скажи, Алан, привез ли ты невесте наряды парчовые, шелка заморские да украшения алмазные, ее красоты достойные? — спросила Митион.

— Сундуки с подарками ждут свою хозяйку — дайте срок, и они раскроются, — отвечал Алан, — а пока возьми вот это, — и протянул невесте пучок прошлогодней травы.

Девушка покраснела от злости, бросила траву на землю и убежала. Но мать подобрала ее и сказала:

— Для умницы Мимито и эта загадка проста, потому и рассердилась. Подождите, я скоро вернусь с ответом.

Митион приласкала свою дочь, успокоила ее:

— Нет богаче твоего жениха на нашей земле, доченька. Он снова загадал тебе загадку, а мы должны отгадать ее.

— Какая может быть загадка в этой траве! Как он смеет оскорблять меня?! — сердилась Мимито.

Думали, гадали мать и дочь, но ничего не смогли придумать и позвали Агунду.

— Ничего, что высохла краса полей, сплетем из них венок, опустим его в соленый кипяток, и засверкает нежное кружево на голове невесты, — сказала печальная Агунда. — Пусть Алан увидит, как прекрасна наша земля.

— Так иди и плети! Что стоишь? — прикрикнула на нее Митион, а сама побежала к гостям и рассказала все, что слышала от Агунды.

— Отгадала Мимито и эту загадку, и будет сверкать на ее голове сплетенный из травинок венок, чтобы знал Алан, как прекрасна наша земля.

— Ай да умница Мимито! — сказали все.

И в этот день пировали гости до полуночи, а потом и спать улеглись. Не спалось только Алану. Вышел он во двор, спрятался за деревом и снова заглянул в окошко. Видит, невеста его босая, в рваном платье венок из сухих трав плетет. Закончила она плести, улыбнулась и опустила его в чугунок с соленым кипятком. А когда вынимала, палец обожгла. Положила она венок сушиться на окно, перевязала палец и спросила цветок:

— Фиалка, милая, скажи, венок мой засверкает?

— Коль наденет его на голову невеста Алана, он засверкает алмазной короной, сияньем своим осветит не только темную ночь, но и солнце затмит, — ответила фиалка.

Тогда Агунда взяла венок и надела на голову. И тут случилось чудо. Венок превратился в алмазную корону и засверкал так, что осветил все вокруг.

Агунда испугалась и тут же сняла его с головы.

«Почему моя невеста так печальна?» — подумал Алан и пошел к себе.

На следующее утро гости попросили привести невесту. Невесту привели, и Алан удивился, что не сверкает венок на ее голове алмазами, как ночью. Но что он мог сказать? Перед ним стояла прекрасная Мимито и улыбалась.

— Ну, что ж, люди добрые! Нам пора в путь-дорогу, — начал было Алан, но тут ласточка встревожилась.

— Не пора! Не пора! — защебетала она. — Ты еще не слышал голос народа милого!

«Чем же ты так обеспокоена? Или не видишь, как прекрасна моя невеста?» — подумал Алан, но, чтобы успокоить ласточку, сказал:

— Мимито, сыграй нам на гармонике, порадуй гостей на прощанье.

— Алан, устала моя доченька. Ночами не спала — работала, — заступилась за дочь Митион.

Но Алан не торопился уводить невесту.

Митион, видя такое, зашептала на ухо дочери:

— Ты сядь у плетеной изгороди и растягивай гармонику, а Агунда будет в огороде играть. За зеленью ее никто не заметит.

— Зови скорей эту грязнулю! Да пусть играет как следует! — обрадовалась Мимито.

И вот гармоника заиграла. Да так красиво, что даже седые старцы, забыв о своих годах, пустились в пляс. Ласточка весело защебетала:

— Алан, а умеешь ли ты танцевать?

Юноша улыбнулся и вышел в круг. Танцевал он легко, будто и вовсе земли не касался.

Но вскоре Мимито устала растягивать гармонику, бросила ее на скамью и убежала.

Никто из гостей, кроме Алана, не заметил отсутствия невесты. Ведь гармоника за изгородью не переставала играть. Бедная Агунда залюбовалась женихом и ничего вокруг не замечала. А гости, очарованные музыкой, продолжали танцевать.

Но вот, наконец, музыка смолкла, и Митион подвела свою дочь к Алану.

— Теперь ты доволен невестой? — спросила она.

— Если моя невеста разгадывает загадки так же легко, как играет на гармонике, то как же мне быть недовольным? — ответил Алан и спросил старого кузнеца, нет ли у него другой дочери.

Опечалился Мамат, голову опустил. А жена его отвечает:

— Дочка-то есть, только стыдно ее показывать людям. Грязнуля она, немытая и босая. А где ее искать, не знаю. Наверное, спит в хлеву.

Алан велел найти девушку. Старый Мамат пошел в хлев и привел Агунду.

— Ленивица, прощайся с сестрой и уходи прочь! Не позорь нас! — закричала Митион.

Алан посмотрел на девушку, увидел перевязанный палец и все понял. Он снял венок с головы Мимито и только надел его на Агунду, как он превратился в сверкающую алмазную корону.

— Вот теперь пора в путь! Пора в путь! — защебетала ласточка.

И увел Алан из дома старого Мамата босую Агунду в рваном платье и со сверкающей короной на голове. Но никто из стариков-родителей не заметил одеяния невесты, так прекрасны были ее счастливые глаза.

А о том, что сундуки с шелками заморскими да парчой дорогой и украшения алмазные достались Мимито и ее матери, и вспоминать не стали…

Давным-давно жил в горах трехглавый дракон. В самый длинный день лета он выползал из своей пещеры и рычал:

— Жители Солнечной долины! Если до захода солнца вы не пришлете мне самого сильного юношу, я выпью все реки и речушки, родники и водопады!

Горевали горцы, да делать нечего. Посылали они чудовищу самого сильного юношу и завидовали старому охотнику Хату.

— Нет у него детей, он и горя не знает, — говорили они.

Но однажды, когда Хату вернулся домой после долгого отсутствия, жена говорит ему:

— У нас родилась дочь.

Опечалился Хату:

— Был бы у нас сын, он бы сразился с чудовищем и убил его. А что может дочь?

— Не огорчайся, — сказала жена. — Мы скроем, что у нас родилась девочка. Будем одевать ее как мальчика, дадим мужское имя, и ты станешь брать ее с собой на охоту.

Послушался старый охотник жену. Назвали они девочку Табитом, одели в мужское платье, и не у очага она росла, как все девочки Солнечной долины, не шитью обучалась, а с отцом на охоту ходила, в пещерах ночевала.

Прошло несколько лет, Табит выросла.

И вот однажды Хату на правах старейшего охотника собрал всех юношей Солнечной долины. Среди них была и его дочь.