Пан велел пригласить.

— Пошли: пан велел. Может быть, ты рассмешишь его дочь.

Пришел. А она сидит за столом, как железная, и все. Тот дед пришел с мешочком, а она смотрит. Он вытащил собачонок. А они одна против другой так лают, так лают: вяу-вяу-вяу! Петушки поют, дерутся. Все смеются, а она еще не улыбается. Он вынул повозки — они [едут] то в одну сторону, то в другую сторону, то в одну сторону, то в другую сторону. Она немного улыбнулась — скривила губы. А другие [удивляются]:

— Неужели он выиграет?

Он сделал речку, а вальки стук-стук-стук! — стучат. Вода брызжет! А она:

— Ки-ки-ки-ки, — засмеялась, подала голос.

Пану жалко стало выдавать свою дочь за старого.

— Пан, мне не нужна твоя дочь, у меня есть своя жена. Но ты мне дай приют. Дома мое жилище малое, может быть, пан, примешь?

Пану и хорошо. Дед привез бабу, и живут хорошо. А дочь пана вышла замуж за другого, и живут. И хорошо.

К 1.1.1.17. / AT 572*. Анеле Челнюкене, 65 лет, деревня Клюкай, приход Твярячюс, уезд Швянченис. Зап. Юозас Айдулис, 1934. LTt 3 185. Перевод на немецкий язык KLV 74.

Имеется 22 варианта относительно стабильного сюжета. Верхом на зайце в фантастический мир попадает старик или дурак.

Было девять братьев и девять невесток, а сестра одна. Братья уехали на войну, а сестра осталась с невестками. Они пошли по ягоды.

Они собирали, собирали ягоды, и сестра первой набрала полный кувшин. Невесткам [это пришлось] не по нраву.

— Куда ее девать?

— Надо ее проклясть: поставим ее в дупло и проклянем.

Они так и поступили. Три невестки взялись за руки, ходили вокруг дуба и проклинали:

И [дуб] оброс сестрицу по колена. Опять невестки взялись за руки — ходили и пели:

[Сестра] пропала до поясницы. Опять невестки взялись за руки, ходили и пели:

Уже сестрицы не видно. А мимо едут ее братья. Они едут — аж лес стонет. А сестра уже почуяла братьев — и плачет внутри дуба:

Братья поняли:

— Это голос нашей сестрицы.

И они ответили:

Сестрица ответила:

Братья приехали домой. Приехали и спросили:

— Где наша сестра?

— Ее нет.

— Где же она?

— Нет ее — мы прокляли.

— Идите и приведите ее, ибо и вас не будет!

А они ее очень жалели. Невесткам делать нечего. Они пошли и стали просить [у дуба], чтобы отдал [девушку]. Опять втроем ходили и пели:

И открыл — уже видна голова сестрицы. Опять втроем взялись за руки — ходили вокруг дуба и пели:

Уже открыл до поясницы. И опять втроем взялись за руки, ходили крутом и пели:

[Дуб] отдал. Они привели сестрицу домой. А братья ее приняли, встретили. Дали ей золотое кольцо, сито…

К 1.1.1.17. / АТ. Маре Алюкене, 40 лет, деревня Пликяй, приход Родуне, уезд Лида (Беларусь). Зап. Юозас Айдулис, 1934. LTt 3 166.

Имеется 7 вариантов сюжета; все они записаны в Дзукии (в юго-восточной Литве и в литовской деревне на территории Беларуси).

Был один кузнец. Он везде побывал, но в одном месте — в аду — не бывал. Но он хотел попасть и туда. Однажды он шел по лесу и потерял дорогу в глубине леса. Несчастный человек вздохнул и подумал: «Если бы меня кто-нибудь вывел из этого леса, я был бы счастлив». И видит — рядом с ним идет какой-то паныч.

— Хорошо, я могу тебя вывести, но ты должен мне подписаться кровью, порезав свой палец.

— Хорошо, лишь бы я мог выйти.

Подписался. Пришло время — черт пришел к тому человеку и говорит:

— Ну, теперь пойдем ко мне на родину.

— Хорошо, пойдем.

Кузнец взял с собой молот, кусачки, святую воду и идет. Когда пришли в ад, он тут же стал освящать ад. Все черти разбежались, только он остался. Он видит, что один черт высунул нос и смотрит. Он тут же хвать кусачками за нос и молотом — бух! бух! А тот черт начал освобождаться, освободился и удрал. С тех пор поля полны чертей.

К 1.1.1.18. / АТ (330А). Игнотас Григулис, деревня Клявай, приход Сейнай (современная Польша). Зап. Миколас Сидарис. LMD I 481/30/.

Записано 6 вариантов, близких к концовке сказки о кузнеце, который заставляет черта / смерть прилипнуть к его наковальне / дереву (см. № 65). В нескольких вариантах кузнец дает черту расписку, желая получить денег.

Несколько тысяч лет тому назад жил кузнец. У него была маленькая избушка и кузница. Он долго и усердно работал, но пришла старость — уже не мог заработать себе на хлеб и решил идти в мир побираться. Кузнец шел и встретил паныча. Паныч спросил:

— Почему ты такой грустный?

— Как мне не быть грустным — денег нет, нечего кушать.

— Ну, хорошо, я одолжу тебе денег, — говорит паныч. — Но через три года ты обязан [их] вернуть. Кроме того, напишешь вексель своей кровью.

Паныч дал триста рублей. Кузнец вернулся домой и живет. Работает, сколько может. Однажды смотрит — приезжает верхом святой Петр. Он просит подковать коня — его конь потерял одну подкову. Когда кузнец подковал коня, святой Петр спросил, сколько платить. Кузнец говорит:

— Я хочу, чтобы тот, кто сунет руку в мешочек, где мои гвозди, без моего разрешения ее не вынул.

— Хорошо, — говорит святой Петр.

— В моей избе стоит стул, — опять говорит кузнец, — кто на него сядет, чтобы без моего разрешения не встал.

— Ну, хорошо.

— В моем саду растет яблоня. Кто на нее влезет, чтобы без моего повеления не слез.

Прошли три года — пришел тот же паныч и требует:

— Кузнец, кузнец, верни деньги!

Кузнец говорит:

— Немножко подожди, я кончаю колесо оковывать. — И просит: — Будь ласков, подай мне гвоздей из этого мешочка.

Паныч сунул руку в мешочек, а вытащить не может. Тогда кузнец схватил раскаленные щипцы, молот и как начал его бить, щипать! Паныч просит, только чтобы его отпустил живым. И денег не будет требовать, будет ждать столько, сколько кузнец захочет. Кузнец его отпустил. Паныч вскочил и убежал.

Прошло некоторое время — пришел брат черта.

— Эй ты! Верни деньги! Ты мучил моего брата, но меня не будешь мучить!

— Прошу, паныч, садись на этот стул. Я закончу коня подковывать.

Паныч сел и встать не может. Кузнец этого еще больше бил, еще больше щипал. Паныч стал просить отпустить [его]. Кузнец отпустил, а паныч так побежал, будто [у него] глаза выгорели.

Прошло время, смотрит — приезжает пан на шести лошадях. Он остановился у кузницы и зовет кузнеца:

— Кузнец, эй кузнец, иди сюда!

Кузнец выходит грустный.

— Теперь я тебя увезу, ты больше не будешь мучить моих братьев.

Старый кузнец совсем испугался.

— Милый пан, позволь мне хоть умыться: с таким паном так и ехать некрасиво.

Пан разрешил умыться.

— Панок, мне так яблоки запахли, — говорит кузнец.

Пан говорит:

— Ну, хорошо, я схожу и потрясу, ты, придурок!

Он влез на яблоню, потряс ее, а слезть не может. Кузнец быстро принес раскаленное железо, как начал [его] жечь, щипать — пан только просит, и все:

— Отпусти, кузнец, прости меня!

Кузнец его хорошо обжег, осмолил и отпустил. Пан быстро вскочил в карету и уехал. Кузнец дальше жил себе спокойно.

Однажды в праздничный день кузнец встретился с соседями и попросил их, чтобы они, когда он умрет, в его гроб положили молоток и гвозди.