Робби вытянул вперед руки. На одной ладони у него был леопард, на другой — тигр. Оба рычали и скалили зубы — но папа, спасибо псаммиадовым чарам, не видел, что они живые.

— Просто куски пластика! — сказал папа.

— Какое облегчение! — сказала Элис.

— Кисоньки-кисули! — сказала Моди и потянулась погладить тигра.

— Осторожно, Моди, смотри, чтоб не цапнул, — сказала Шлёпа.

Элис с папой рассмеялись, как будто она пошутила.

— Ох уже эти ваши игры! — сказал папа. — Кстати, Робби, ты же не мог знать, что на самом деле там нет никаких крыс. И ведь бросился не раздумывая, а я же помню, что ты тоже крыс не переносишь. Спать не мог после той жуткой сказки Марвела О’Кэя. Ты настоящий смельчак! Я очень тобой горжусь, сын.

— Да я и не думал, что там правда крысы, — честно сказал Робби.

— Не скромничай, парень. Молоток!

— Вы оба на сто процентов уверены, что там нет крыс? — боязливо спросила Элис.

— Иди сама посмотри, — сказал папа.

И мы все пошли наверх. Папа с Элис увидели раскиданных по ковру неподвижных пластмассовых зверушек. А мы с Робби, Шлёпой и Моди — маленького кабана, который зверски потрошил плюшевого медвежонка, а еще шакала, грызущего тапочку, и разъяренного носорога, таранящего детский горшок.

— Эй, Роз, просыпайся, — сказала Шлёпа. — У меня гениальная идея!

А мне снился удивительный сон: мы с Антеей и Джейн играли в куклы. Моя была самая красивая, с большими голубыми глазами и длинными золотыми волосами, в платье цвета топленого молока, в маленьких ромашках. Ужасно не хотелось просыпаться.

— Ну просыпайся, соня! — Шлёпа выпрыгнула из своей кровати, уселась на мою и давай стаскивать с меня одеяло.

— Не надо! Я сплю, — простонала я и глянула одним глазом на часы у кровати. — Только шесть утра. Ты рехнулась?

— Да послушай ты! Сейчас Моди проснется, а Элис всегда рано вскакивает, чтобы дать ей молока. Давай скажем, что мы все уже хотим завтракать, и попросим завтрак-пикник в лесу. Тогда у нас на желание будет целый день. Сегодня моя очередь — и я хочу летать. Мне ночью сон приснился. Я летала у мамы и Дэвида над головой, а они не могли меня достать — прыгали, прыгали, но никак. Умора. Потом я полетела к папе на Сейшелы, и он закружился со мной — так классно! — но потом она тоже давай летать — ну Тесса, мачеха моя. Она была прямо как фея Динь-Динь — кстати, она правда типичная Динь-Динь. Странно, когда во сне такое, да? И они с папой умчались в облаке волшебной пыльцы, а я осталась висеть в воздухе. Дальше ничего особо интересного — но летать было очень классно.

У меня на лице, видимо, отобразилось сомнение. Шлёпа взяла меня за плечи и легонько встряхнула:

— Я попрошу, чтобы мы все летали, дурында. И ты, и Робби, и Моди — хотя она, конечно, маловата для таких дел.

— Хочешь, чтоб мы все полетели на Сейшелы к твоему папе? — удивилась я.

— Сначала хотела. Для этого и летать-то не надо. Можно пожелать сразу там оказаться. А потом я стала представлять, как оно все будет. Во-первых, Динь-Динь поднимет кипеж, а папа решит, что я тайком в самолет пробралась или еще чего похуже, и распсихуется. И вообще — если б он правда хотел со мной повидаться, он бы сам меня позвал.

— Шлёп, ну кто берет с собой в медовый месяц детей? — мягко возразила я. — А если хочешь просто полетать — по-моему, это замечательное желание. Антея пожелала крылья, и все было просто супер — пока они не сели на крышу высокой башни и не заснули там, а потом солнце зашло, крылья исчезли, и они не могли спуститься.

— Ладно. Тогда летаем — но никаких башен. Пошли разбудим Моди и уболтаем ее попросить завтрак-пикник. Тогда сможем летать весь день. Слетаем за границу, не на Сейшелы, поближе куда-нибудь, может в Париж, вокруг Эйфелевой башни покружим, или в Италии вокруг Пизанской, или… или еще какой башни в Европе. С географией у меня паршиво.

— Зато идеи у тебя — высший класс, — сказала я.

— Ну, скажи? — ухмыльнулась она.

Мы пробрались в детскую — будить Робби и Моди. Робби спал, свернувшись клубком, сжимая в руке своего льва. Когда мы его разбудили, он с такой грустью посмотрел на пластмассового зверя, что я чуть на разрыдалась.

— Мы суперское желание придумали, Робби! — поторопилась сказать я. — Летать!

— Это я придумала, — сказала Шлёпа. — Надо родителей уговорить на завтрак-пикник у песчаной ямы. Просыпайся, малютка Моди! Вот умница, просыпайся, муся, нам нужна твоя помощь! — Шлёпа легонько пощекотала Моди. Она заерзала и потянулась, а потом обняла Шлёпу за шею.

— Шлёп-Шлёпа, — сказала она.

Я старалась радоваться за Шлёпу — что Моди ее больше всех любит. В конце концов, у меня же есть Робби. Хоть он и встал сегодня не с той ноги.

— Не хочу завтрак-пикник в такую рань, — пробурчал он и заполз обратно под одеяло.

— А полетать хочешь? — спросила я, пытаясь его выманить.

— Не особо. Все равно небось у меня не получится. Или укачивать начнет, или еще что. Никогда ничего не получается как надо, — сказал Робби.

— Но ведь со зверями здорово вышло, Робс, все как ты хотел, — похвалила я. Медвежонок и тапочки получили тяжкие увечья, но Моди вроде не расстроилась.

— Да, но больше я никогда не смогу такое пожелать, а это было самое классное желание в мире, — скорбно сказал Робби.

— Сунь уже его в ведро с водой, а? — не вытерпела Шлёпа. — Так, Моди, беги к маме с папой и возьми с собой тарелочку и чашку с блюдцем. Мы все сложим в корзинку — они помрут от умиления, — и ты скажешь, что хочешь завтрак-пикник. Они станут с тобой играть в пикник понарошку, но ты должна сказать, что хочешь настоящий завтрак-пикник. Упроси их, чтобы повели нас в лес, только чур всех. Справишься, Моди?

— Пикник! — просияла Моди, побросала половину кукольного сервиза в корзинку и пошлепала как была, в пижамке.

Мы со Шлёпой драпанули к себе. За стенкой папа с Элис что-то сонно забормотали. Потом засмеялись. Зазвенели посудой — играли в пикник, не иначе. Потом мягко сказали «нет». Снова «нет». Немножко попрепирались. Потом вздохнули. Вылезли из постели. Моди захихикала.

Папа постучался и сунул голову в дверь:

— Вы уже проснулись, девчонки? Хотите сюрприз? У нас будет завтрак-пикник.

Когда он ушел в ванную, мы со Шлёпой победно хлопнулись ладонями.

— Моди никогда не подводит, — сказала Шлёпа. — В следующий раз то же самое провернем, а потом еще и…

— Еще только один раз получится: мы с Робби послезавтра домой уезжаем, — грустно сказала я.

— Вот засада! А я тут еще на две недели!

— У мамы в субботу учеба заканчивается.

— Но вы же все равно можете остаться?

— Не-а, мама нас к бабушке повезет.

— Так нечестно! Я не хочу тут одна торчать! — взбрыкнула Шлёпа.

— Сможешь желания загадывать без очереди, — сказала я.

— Но без тебя это будет уже не так весело. Странно, вот раньше, когда мы виделись, я думала, ты жуткая зануда и зубрила…

— Спасибо, — ухмыльнулась я.

— Но просто я тебя толком не знала. И Робби тоже — хотя он-то вот точно зануда. Я рада, что ты моя сводная сестра.

— А я рада, что ты моя сводная сестра. — Я с удивлением поняла, что действительно так думаю. Иногда Шлёпа до печенок меня достает, и да, она вечно выпендривается — зато она смелая, находчивая, и с ней весело.

Умывшись и одевшись, мы спустились вниз — помочь Элис с завтраком-пикником.

— Интересно, что едят на завтрак-пикник? — спросила Шлёпа. — Бутерброды с хлопьями?

Элис, хоть ей и пришлось действовать без подготовки, не ударила в грязь лицом. Она сделала гренки с беконом (и упаковала в специальные пакетики, чтобы они не остыли) и нарезала бананы кружочками в мягкие пресные булочки. В сумку-термос сунула шесть греческих йогуртов и пакет апельсинового сока, налила в термос кофе, прихватила банку домашнего абрикосового компота.

— Столько вкусностей! Пикники у вас просто замечательные, Элис, — сказала я. Странно было нахваливать ее — коварную блондинку, которая отбила у мамы нашего папу. Наверное, я начинала к ней привыкать.

К моему удивлению, Элис залилась румянцем.

— Приятно для всей семьи пикники устраивать, — ответила она. Потом помолчала и прибавила: — Здорово, что мы вот так все вместе собрались.

— Готовься, мам. Со следующей недели я одна у тебя на шее буду сидеть, — сказала Шлёпа. — Когда Роз с Робби уедут, я от скуки в пять раз вреднее стану.

— Придется мне подсобраться и потерпеть, — пошутила Элис и взъерошила копну темных Шлёпиных волос.

Когда папа споткнулся, наступив на пластмассовых зверей на лестнице — африканский слон с индийским взбирались на высокую гору, — я чуть ли не выдохнула с облегчением. Папа разозлился и наорал на Робби, Робби надулся. Ненормально как-то, когда все такие добрые и терпимы друг к другу. А может, это и загадать завтра, подумала я, — чтоб все были добрыми и терпимыми? Хотя это перебор — да и не так уж весело.