— Давайте чуть-чуть повыше, — крикнула я. И мы поднялись выше деревьев.

Моди засмеялась от удовольствия:

— Выше, выше, как Шлёп-Шлёпа. — Она откинула голову назад и расправила пушистые белые крылья.

— Нет-нет-нет, не надо, Моди! — испугалась Шлёпа и схватила ее. — Я глупая, вот так высоко и полетела. Видела, как я потом упала? Не будь такой же глупой, малютка Моди.

Шлёпа поймала мой взгляд и скорчила мне рожу. Вслух она не извинилась, но все и так было ясно. Я сжала ее руку:

— Ух! Полетаем!

Мы парили над Оскшоттским лесом, улетая все дальше и дальше, ловя потоки воздуха, соскальзывая вниз и снова взмывая вверх. Стайки птиц шарахались от нас, беспокойно галдя, — принимали нас за хищников.

Вышло солнце и согрело наши крылышки. Я чувствовала, как наливаются румянцем щеки, все тело приятно покалывало. Шлёпа пела во вес голос, Робби кричал «Смотрите на меня!», Моди смеялась — и если бы псаммиад отрастил пару мохнатых крыльев и полетел с нами, я бы пожелала, чтобы этот полет никогда не заканчивался.

Мы летели над лесами и пустошами, миновали огромный парк, потом какой-то городок.

— Папа здесь живет? — проорал Робби. — Где наш дом?

— Нет, мы уже очень далеко. Понятия не имею, где мы, — крикнула я в ответ — и впервые в жизни меня это ничуточки не волновало.

— Я знаю, где мы, смотрите! — крикнула Шлёпа и издала веселый клич.

От ветра у меня слезились глаза. Я смахнула слезы и увидела сверкающие на солнце странные спирали и кольца.

— Что за место? — спросила я.

— «Чессингтонский мир приключений»! — объяснила Шлёпа. — Пошли прокатимся зайцами на самых высоченных американских горках!

Мы подлетели поближе, чтобы рассмотреть аттракционы, где народ, визжа, взмывал вверх и ухал вниз. Мы зависли над огромной спиралью с множеством витков — и тут увидели в одном из громыхающих вагончиков свободные места.

— Туда! Быстрей! — крикнула Шлёпа, хватая Моди.

Я вцепилась в Робби, и мы вчетвером спикировали вниз и плюхнулись в вагончик. Два мальчика напротив завопили как резаные — но вокруг и так все орали, а мы мчались и кружились с такой скоростью, что никто бы не смог ничего сделать.

Под конец, когда вагончик заехал на самую крутую горку и начал клевать носом, мы подпрыгнули и взмыли в воздух. Парни завопили еще громче — но они так стремительно неслись вниз, что не могли отпустить поручни, ткнуть пальцем и привлечь к нам внимание.

— Там какие-то животные! Вроде зоопарк маленький. Полетели посмотрим, пожалуйста! — взмолился Робби, не успев перевести дух.

— Слушай, да на животных можно хоть каждый день ходить смотреть, — сказала Шлёпа. — А сейчас нельзя, ты же не можешь прямо в толпу спуститься. Все на тебя вылупятся: «Мальчик, а ты знаешь, что у тебя там сзади огромные пятнистые крылья?» — и тут же в цирк уродцев поволокут. Кстати, пора сматывать удочки, те парни вон в нас тычут. Погнали!

Она взлетела, не выпуская из рук Моди, и нам ничего не оставалось, как последовать за ней. Робби накуксился и стал жаловаться, что устал, и спина болит, и голова кружится. Я тоже притомилась, и у меня тоже ныла спина, а еще плечи и шея. Не привыкла еще носить свои чудесные голубые крылья.

— Шлёп, надо передохнуть, — крикнула я ей вслед.

— Ну что мне с вами делать! Посмотрите на Моди — она же не устала, правда, пуся? — спросила Шлёпа.

Моди все так же весело подскакивала в воздухе и махала белыми крылышками, точно парой платков.

Я растерялась. Нельзя спуститься вниз с Робсом и устроить десятиминутный перерыв. Шлёпа с Моди за это время улетят бог весть куда, и мы их потом в жизни не догоним. Но я видела, что Робби вымотался, — он становился все краснее, и лицо у него сморщилось от натуги.

— Шлёпа! — опять позвала я.

Она обернулась и увидела Робби.

— Ладно, ладно, — сказала она и, прищурившись, посмотрела вниз. — Под нами большой парк. Можем спуститься и где-нибудь за деревьями сныкаться. Ой! Смотрите! Робби, живность !

Внизу безмятежно паслось большое стадо ланей, они щипали траву, подергивая белыми хвостами.

— Пожалуйста! — гордо сказала Шлёпа, как будто сама их наколдовала.

Мы опустились на мягкую траву прямо перед ланями. Они ничуть не испугались и продолжали себе пастись как ни в чем не бывало, а вот девчушка, крутившая обруч в паре шагов, уставилась на нас разинув рот. Обруч брякнулся у нее с талии на лодыжки.

— У вас крылья! — закричала она, выпучив глаза.

Какой смысл отрицать очевидное? Мы все четверо бешено хлопали крыльями — не так-то уж легко сложить их аккуратно, перышко к перышко.

— Где твоя мама? — спросила я девочку.

— Там, под деревом сидит, — сказала девочка. — Я сюда вышла обруч покрутить.

— Ну так валяй крути, — разрешила Шлёпа.

— У вас всамделишные крылья? — Девочка, перешагнув через обруч, робко подошла ко мне. Дрожащим пальчиком она потрогала кончик моего крыла. — Настоящинские крылья, — повторила она. — Вы что же… феи ?

Шлёпа фыркнула от смеха.

— Конечно! Мы феи, кто ж еще. Красотули, скажи? — Она приняла жеманную позу и захлопала глазами.

— Я всегда, всегда мечтала увидеть настоящую фею, — горячо сказала девочка. — У меня есть вся серия «Феи радуги», и «Феи цветов» тоже, с красивыми картинками.

— Лично я не фея! — возмутился Робби.

— Конечно, ты фея, — сказала я уверенно и повернулась к девочке. — Мы все феи, но только ты про нас никому не рассказывай, даже маме, а то мы исчезнем. Обещаешь?

— Обещаю, — энергично закивала девочка. — А почему вы такие большие?

— Вон та вот маленькая, — сказала Шлёпа, показывая на Моди.

— Нет, она очень большая, а вы просто гигантские , — бестактно сказала девочка.

— Это чтобы сподручнее было разных грубиянок колотить, — сказала Шлёпа и захлопала крыльями.

— Ух ты-ы! Какие красивые! — сказала девочка.

— Мы новая порода — гигантские феи, — подтвердила я.

— А вы желания исполняете? — спросила девочка.

— Смотря какие, — осторожно сказала я.

— А можете меня тоже в фею превратить?

— Нет, извини, в тебе для этого волшебства маловато, но я вот что скажу: если хочешь, можешь с нами немножко полетать, совсем низенько, над землей, — предложила я.

— Очень, очень хочу!

— Отлично! Шлёп, возьми ее за одну руку. Робби, Робби, иди сюда! — позвала я.

Робби на корточках сидел около ланей и нашептывал им что-то ободряющее.

— Не кричи так, ты их спугнешь, — зашипел он, но все-таки приплелся к нам.

— Давайте покатаем девочку — подхватываем все вместе и взлетаем, — сказала я.

— Я тоже помогаю, — сказала Моди.

— Да, все помогают, — сказала я.

— Я думал, мы отдыхать собирались, — сказал Робби, но все же вытянул руки.

Мы встали в круг, девчушка захихикала от восторга.

— Так. Раз, два, три — летим! — сказала я.

Расслабляться и воспарять мы уже научились, но тащить с собой бескрылую девицу оказалось куда тяжелее. Мы со Шлёпой, скособочившись, тянули что есть мочи, но с трудом оторвали ее от земли.

— Ух ты! Я правда лечу! — закричала она. — Мам, смотри!

— Тс-с! Это секрет! Ты обещала не рассказывать маме, помнишь? Она все равно не поверит, решит, что ты все выдумала, — пропыхтела я. — Скоро будем тебя опускать, у меня силы кончаются.

Мы покружили ее минутку-другую, а потом всей гурьбой рухнули на траву.

— А еще можно? — настырно спросила девочка.

— Нет, мы устали. Иди там поиграй где-нибудь, — тяжело дыша, сказала Шлёпа. Она хотела лечь на спину, но как бы компактно ни складывала крылья, они все равно мешали. Она со стоном перевернулась на пузо.

— Иди уже! — рявкнула она на девочку. Та все таращила глаза.

Наконец девочка убежала, захватив с собой обруч.

— Ну чего ты злыдничаешь? Представь, что ты пришла в парк — а там четыре феи-дылды, — сказала я.

— Хватит уже меня феей называть, — сказал Робби. — У меня все болит. Как птицы спят? Я знаю, что они голову под крыло прячут, но это же жуть как неудобно. — Он попытался улечься.

Из нас четверых одна Моди, похоже, ни капельки не устала. Она бегала, прыгала и скакала по траве, распевая свою любимую несуразную песенку:

— Я бы сейчас попила чайку, — сказала Шлёпа. — Вообще-то я бы даже пообедала. После завтрака-пикника уже часов сто прошло.

Мы вдруг поняли, что страшно проголодались, и пить тоже хотелось ужасно.

— В парке наверняка есть кафе. Я угощаю. — Шлёпа достала из кармана джинсов пухлый кошелек.

— Да, но как мы с крыльями в очередь встанем? — спросила я. — Ведь тут же толпа сбежится.