Уже теперь хорошо живут.

Теперь жена послала деда:

— Иди к пеньку и проси, чтобы я была богиней, а ты — Богом, а мои дети — божками.

Пенек ответил:

— Ты стань собакой, твоя жена — сукой, а твои дети — собачками.

К 1.2.1.16. / AT 555. Пожилой мужчина, деревня Паесис, волость Гарлява. Зап. Карл Бругман, 1880. LBr c. 252–253 = BsLPĮ 1 136.

См. № 89.

Были баба с дедом. У них не было детей. Он распахал пашню и посеял гречиху. Гуси повадились — клюют и клюют гречиху.

— Баба, что будет? Гуси повадились — клюют и клюют.

— Нужно скосить.

Дед скосил [гречиху], сложил в копну. Он залез на копну, лежит, лежит — прилетела гусыня. Он хвать! — и поймал гусыню. Баба смотрит:

— Ай, что дед несет!

— А вот, баба, [я] принес гусыню.

— Хорошо, дедок!

Баба перебросила гусыню через одно плечо — половина девушки, перебросила через другое плечо — вся девушка. А красота девушки невиданная! Во лбу — солнце, возле ушей — звезды, на затылке — луна! Куда идет, там светит.

А избушка маленькая-маленькая. Она плачет и плачет. А пан-королевич ходил и увидел ее, [она] ему понравилась. Она пошла к реке, с реки снова вернулась. Он увидел. Он посылает слуг:

— Идите и спросите деда, выдаст ли за меня эту девушку.

— Гости, зачем пришли, что скажете?

— Можешь ли ты выдать свою дочь за нашего пана?

— Пускай приходит сам пан, так я выдам. Через слуг не выдам.

Слуги вернулись.

— Что сказал?

— А что же? «Пускай придет сам пан».

Пан пришел и увез ее. Живут, живут, уже и девочка родилась. Она [пани] пошла на берег моря и зовет:

Ответили:

Летит другая стая гусей. Она опять поет:

Ей снова отвечают:

Она приходит домой и плачет. Пан спрашивает:

— Чего ты, пани, плачешь?

— Я шила рубашечку для Элянеле, поранила себе пальчик, вот и плачу.

На другой день она снова вышла к морю. Опять летит стая гусей. Она снова поет:

А они:

Все [гуси] бросили ей по перышку. Она [их] надела и полетела вместе [с гусями]. А двое детушек и остались.

К 1.2.3.1. / АТ 400*. Она Селюкене, 80 лет, деревня Эрзветас, приход Тверячюс, уезд Швенченис. Зап. Юозас Айдулис, 1934. LTR 474/44/.

Имеется 11 вариантов самостоятельного сюжета. Птица превращается в девушку: лебедь сама сбрасывает свои перья / старики сжигают перья / старики прячут / парень прячет крылья лебедя / утки / гуся / старушка перебрасывает гуся через свое плечо / парень ловит лебедя и приносит домой. Жена улетает, когда лебеди бросают ей свои перья / королева заходит в море и зовет родителей, чтобы они сшили ей крылья / жена находит спрятанные крылья.

Рассказчики стремятся придумать счастливый конец сказки — муж ловит жену, когда она прилетает к своему сыну / муж находит жену, но должен найти и ее любовь. Иногда в конце присоединяется фрагмент сюжета «Братец и сестра» (К 1.2.1.12. / AT 450).

Ср. № 92.

Были двое стариков. Они каждое утро шли ляды чистить[49]. К ним привыкла лебедушка: она прилетает, крылышки снимает, превращается в девушку, печку топит, кушать варит, обстирывает. И снова улетает. Они о доме не заботятся: всегда все сделано. Только жалко, что эта девушка снова превращается в лебедушку.

Ну, однажды утром старичок лег под бочкой и заметил, что она одно крыло оставила и пошла за водой. Старичок взял и сжег ее крыло. Ей так тоскливо, так тоскливо: жалко отца с матерью, жалко и любимого молодца.

И случилось так, что там охотился король. Ему очень понравилась [эта] девушка. Он сказал старику:

— Я дам тебе миллион денег, только отдай ее мне!

Что старик будет делать — и отдал. Король привез ее домой, женился, и через некоторое время они прижили сына. Она наняла няню, а сама весь день ходила по саду. Лебеди летят. Первым летит ее отец и поет:

Ее сердечко защемило, слезки падают, катятся. Наконец, она ответила батюшке песней:

Она вошла в дом. Король спрашивает:

— Почему твои глаза в слезах?

Говорит:

— Мальчик плакал, и я плакала.

На следующий день мать летит. И опять так поет. Потом летели брат, сестра. Наконец, летит ее любимый и так же поет:

Она не вытерпела и ответила:

Милый кинул ей свое крыло, она и улетела.

Потом ее милый погиб: может быть, кто-то его застрелил или так время пришло. У нее не стало с кем жить, а король ее не дождался и женился на лауме-ведьме. Так она ночью прилетает к королю, кладет крылышки, сына купает, кормит грудью и, улетая, поет:

Когда она усыпляет ребенка, он спит до тех пор, пока мать не прилетит снова. Король удивляется: что такое, что ребенок так спит? Однажды он увидел, что она делает, и услышал, как поет, улетая. Тем временем к нему пришел старичок. Он спросил старика, как можно ее поймать. Старик сказал:

— Посмотри, через которое окно она влетает, налей дегтя — ее ноги и крылья прилипнут. Левой рукой хватай, направо бросай — как была госпожа, так и будет.

Король так и поступил: налил дегтя — ее ноги и крылья прилипли; левой рукой схватил, направо бросил — как была госпожа, снова госпожой стала. Король казнил лауме, и они оба жили опять.

И я там был, мед-вино пил, по бороде текло — во рту не было. На сосновой метле ехал, в лапте деньги вез. Мои деньги рассыпались, а ты собрал, этот пиджак купил. Теперь отдай!

К 1.2.3.1. / АТ 400*. Зап. Людвика Диджюлене-Жмона. LRš 81. Вариант печатался: LP 32 = LTt 3 125, перевод на русский язык КЛ с. 133, перевод на немецкий язык KLV 38.

См. № 91. Вариант из LP 32 перепечатан в научных и популярных сборниках, в школьных хрестоматиях.

Было девять братьев, а десятая сестра. Все девять братьев уехали на войну. Может быть, они были какие бояре или князья. А сестра осталась дома. Она соскучилась по своим братьям и поехала их навестить. Ее звали Эляной. Элянеле взяла с собой зайчика за кучера и уехала. Когда подъехали к реке, увидели, что в реке лауме купается. Лауме зовет:

Ее кучер-зайчик поет:

Как только лауме услышала его пение, [она] тут же вылезла из воды, подбежала и оторвала у зайчика одну ножку. Лауме опять говорит:

Зайчик опять поет. Лауме выломала другую ножку, потом третью и четвертую; наконец, голову свернула. Тогда Элянеле должна идти купаться с лауме. Когда [они] искупались, лауме говорит: