Он снял шапку — он очень красивый! Пан схватил этого ребенка! И тому ребенку досталось все.

И я там была, пиво пила. Жир капал по подбородку, только в рот ни капли не попало.

К 2.2.1.1. / АТ 707. Агота Курлите, 77 лет, деревня Пагиряй, апилинка Жеймялис, район Пакруоис. Зап. Бронислава Кербелите и Юрате Станевичюте, 1965. LTR 3783/676/. Перевод на немецкий язык KLV 72.

Имеется 140 вариантов, в которых разрушенная семья восстанавливается, когда нищим воспитанному мальчику / жене-нищенке удается «сосчитать» бочку орехов. В части вариантов задание называется словом išlygiuoti (сложить по паре). Рассказывая о своих родителях / о своей жизни, мальчик / нищенка берет пару орехов из одной бочки и перекладывает их в другую бочку.

В части вариантов нет подслушивания разговора сестер и их обещаний. Используются ЭС, характерные для других сюжетов: король женится на красивой девушке / на девушке, которая убежала от отца / от черта, чтобы тот не женился на ней / на девушке, которая сшила рубашку для короля. 9 вариантов начинаются с ЭС, в которых говорится, что ведьма / свекровь украла младенца королевы и вместо него оставила щенка / написала королю письмо, что его жена родила собачку.

ЭС, в которых во исполнение приказа короля мать / слуги бросают младенца к разным животным, чаще имеются в текстах, записанных на севере Литвы, близко к Латвии.

Ср. № 97.

Три сестры стирали у реки, и королевич ехал мимо. Тут одна [сестра] сказала:

— Если бы королевич взял меня [в жены], так я куском полотна одела бы все его войско.

Вторая сказала:

— Если бы королевич взял меня, так я ломтем хлеба накормила бы все его войско.

А третья сказала:

— Если бы королевич взял меня, то я ему родила бы такого сына: солнце во лбу, луна на затылке, весь в звездах.

А королевич слышал речи всех троих. Потом он и взял ту третью, младшую.

Они пожили [оба] сколько времени после свадьбы — и король ушел на войну. Примерно через год родился сын такой красивый, такой красивый: солнце во лбу, луна на затылке, весь в звездах, так что от него все избы освещаются. Королева написала грамоту, что родился сын такой красивый, такой красивый: солнце во лбу, луна на затылке, весь в звездах — и велела своему слуге отнести королю. И так наказала, так наказала, чтобы по дороге никуда не заходил на ночлег.

Ну, он шел, шел, и наступила ночь. Он шел и увидел огонек. Подошел ближе — это избушка. Он вошел в избушку и заночевал. А в избушке жили лауме-ведьмы. Когда он спал, они обшарили его карманы и нашли эту грамоту. Они открыли ее, прочли и бросили в печку — сожгли. Они написали другую грамоту, что родился сын: пес во лбу, сучка на затылке, весь в чирьях. Они сунули [грамоту] ему в карман. Ничего не зная, он утром встал и ушел. Потом он отнес [грамоту] королю. Король прочитал ее и узнал, что [сын] такой отвратительный. Он написал домой ответную грамоту, чтобы сына немедленно убили.

Когда слуга вернулся с грамотой короля, королева прочла, испугалась и подумала: «Что могло случиться с королем, что он велел убить своего прекрасного сына?» И королева, и все слуги жалели, что такой красивый младенец, а [его] велено убить. И стали все советоваться, как теперь его убить. Решили. Решили и тут же бросили в стойло к лошадям, чтобы его затоптали жеребцы. Они вышли и стали слушать. И [слуги] будучи за стеной слышали, что лошади разговаривают:

— Давайте мы не будет его топтать, а сложим по волоску, сдуем по вздоху, согреем — вырастет королевич, владетель мира.

Ну, когда жеребцы не затоптали [младенца], так они бросили его в хлев для скота. Опять они подслушивали за стеной и слышали, что животные разговаривают:

— Давайте не будем его бодать, но сложим по волоску, сдуем по вздоху, согреем — вырастет королевич, владетель мира.

Потом бросили [дитя] в овечий хлев, чтобы его затоптали овцы, но услышали, что овцы говорят:

— Давайте мы не будем его топтать, а сложим по шерстке, сдуем по вздоху, согреем — вырастет королевич, владетель мира.

Потом они [слуги] бросили его в хлев к свиньям, чтобы те его съели. Будучи за стеной они слышали, что свиньи говорят:

— Давайте не будем делать ему ничего плохого, но сложим по щетинке, сдуем по вздоху, согреем — вырастет королевич, владетель мира.

Потом его бросили в хлев к гусям, чтобы гусаки защипали — и опять услышали, как гуси разговаривают:

— Давайте не будем его щипать, но сложим по пушку, сдуем по вздоху, согреем — вырастет королевич, владетель мира.

Ну, так потом, когда все животные ему не вредили, сделали для него стеклянный гробик, в тот гробик его положили и пустили по воде в реку.

Он плывет и уже уплыл далеко от дому. Нищенка шла по берегу реки и увидела, что красивый гробик приплыл к берегу и остановился. Она вытащила [его], открыла крышку — нашла красивого младенца. Она вынула его и стала растить.

Пока она его носила, водила, он и вырос как пастушок. Но он был очень мудрый.

Потом король вернулся с войны и устроил большой бал. Туда съехалось множество гостей — вельмож, господ. Пока гости пили и гуляли, король задал им задачу. Он поставил бочку орехов и сказал:

— Кто сосчитает по паре эту бочку орехов, тот станет моим сыном.

Никто из этих панов не решился и не взялся [сосчитать]. А тот ребенок зовет нищенку:

— Давай пойдем, пойдем и мы к королю на этот бал.

Нищенка говорит:

— Кому мы там оба нужны, кто там нас примет! Там только господа, вельможи съехались, а мы кто? Нищие!

Ребенок сказал:

— Найдется место и для нас. Пошли, пошли; примут, будет хорошо.

И пошли. Потом они пришли и пошли на кухню. Когда король стал говорить: «Кто сосчитает по паре эту бочку орехов, тот станет моим сыном», тот ребенок — топ-топ-топ! — выбежал от нищенки на середину комнаты и сказал:

— Я сосчитаю по паре!

Тут все господа и слуги глаза выпучили, стали говорить:

— Мы такие ученые, мудрые — и то никто не берется, а ты — нищий, оборванец, сосчитаешь…

И сам король услышал. Спросил:

— Кто, кто?

Все показали, что вот этот ребенок нищенки.

Король сказал:

— Хорошо, хорошо, пускай считает.

[Ребенок] только договорился, что он не снимет шапку и чтобы ему никто не мешал. Потом он встал возле бочки и стал считать по паре.

— Два ореха! Трое стирали, два ореха. Королевич ехал, два ореха. Одна сказала, два ореха: «Если бы королевич взял меня [замуж], два ореха, я куском полотна, два ореха, все его войско одела бы», два ореха. Вторая сказала, два ореха: «Если бы королевич взял меня, два ореха, так я ломтем хлеба, два ореха, накормила бы все его войска», два ореха. Третья сказала, два ореха: «Если бы королевич взял меня, два ореха, я бы родила ему такого сына, два ореха: солнце во лбу, два ореха, луна на затылке, два ореха, весь в звездах», два ореха. Королевич услышал, два ореха, весь их разговор, два ореха. Он и взял, два ореха, эту третью, два ореха, младшую, два ореха. После свадьбы, два ореха, пожили сколько-то времени, два ореха — король, два ореха, ушел на войну, два ореха. Примерно через год, два ореха, родился сын такой красивый, два ореха, такой красивый, два ореха: солнце во лбу, два ореха, луна на затылке, два ореха, весь в звездах, два ореха. От его света, два ореха, все избы сияли, два ореха. Королева, два ореха, написала грамоту, два ореха, что родился такой сын, два ореха, такой красивый, такой красивый, два ореха: солнце во лбу, два ореха, луна на затылке, два ореха, весь в звездах, два ореха. Она отдала [грамоту] своему слуге, два ореха, чтобы отнес ее королю, два ореха. И так наказала, два ореха, так наказала, два ореха, чтобы никуда по дороге, два ореха, не заходил на ночлег, два ореха. Он шел, шел, два ореха, настала ночь, два ореха. Он увидел огонек, два ореха, подошел к избушке, два ореха, вошел внутрь, два ореха, и заночевал, два ореха. В той избушке, два ореха, жили лауме-ведьмы, два ореха. Пока он спал, два ореха, они осмотрели, два ореха, его карманы, два ореха. Они нашли грамоту, два ореха. Они открыли [грамоту], два ореха, прочитали, два ореха, бросили [ее] в печку, два ореха, сожгли, два ореха. Они написали, два ореха, другую грамоту, два ореха, что родился сын, два ореха: пес на лбу, два ореха, сучка на затылке, два ореха, весь в нарывах, два ореха. Они сунули [грамоту] ему в карман, два ореха, а он ничего не знал, два ореха. Он утром встал, два ореха, ушел, два ореха, отнес королю, два ореха. Король прочитал, два ореха, решил, что такой отвратительный [сын], два ореха. Король написал, два ореха, домой, два ореха, такую грамоту, два ореха, чтобы его, два ореха, сразу убили, два ореха. Когда слуга вернулся, два ореха, с этой грамотой, два ореха, от короля, два ореха, королева прочла, два ореха, испугалась, два ореха, и подумала, два ореха: «Что с королем случилось, два ореха, что он своего сына, два ореха, такого красивого, два ореха, велел убить?», два ореха. И королева, два ореха, и все слуги, два ореха, его жалели, два ореха, что такого красивого младенца, два ореха, велено убить, два ореха. Все советовались, два ореха, как его убить, два ореха. Они договорились. Договорившись, два ореха, бросили в стойло к коням, два ореха, чтобы кони его растоптали, два ореха. Они вышли послушать, два ореха, и слышат, за стеной будучи, два ореха, что кони разговаривают, два ореха: «Мы не будем его топтать, два ореха; давайте сложим по волоску, два ореха, сдуем по вздоху, два ореха, согреем, два ореха — вырастет королевич, два ореха, владетель мира», два ореха. Так как кони его не затоптали, два ореха, тогда бросили, два ореха, в хлев к скоту, два ореха, чтобы [его] быки забодали, два ореха. Опять слушали, два ореха, слышали, как говорят, два ореха: «Мы не будем его бодать, два ореха; давайте сложим по волоску, два ореха, сдуем по вздоху, два ореха, согреем, два ореха, — вырастет королевич, два ореха, владетель мира», два ореха. Его бросили в хлев для овец, два ореха, чтобы овцы затоптали, два ореха. Овцы говорили, два ореха: «Мы не будем его топтать, два ореха; давайте сложим по шерстке, два ореха, сдуем по вздоху, два ореха, согреем, два ореха, — вырастет королевич, два ореха, владетель мира», два ореха. Потом его бросили в хлев к свиньям, два ореха, чтобы они его съели, два ореха. Свиньи сказали, два ореха: «Мы не будем делать [ему] ничего плохого, два ореха; давайте сложим по щетинке, два ореха, сдуем по вздоху, два ореха, согреем, два ореха, — вырастет королевич, два ореха, владетель мира», два ореха. Потом его бросили, два ореха, в хлев к гусям, чтобы они его защипали, два ореха. Гуси сказали, два ореха: «Мы не будем его щипать, два ореха; давайте сложим по пуху, два ореха, сдуем по вздоху, два ореха, согреем, два ореха, — вырастет королевич, два ореха, — владетель мира», два ореха. Когда животные не причинили ему вреда, два ореха, сделали, два ореха, стеклянный гробик, два ореха; его положили, два ореха. И пустили по воде, два ореха, на реке, два ореха. Он плыл, плыл, два ореха, уже далеко уплыл от дома, два ореха. Нищенка шла, два ореха, берегом той реки, два ореха, и увидела стеклянный гробик, два ореха, что приплыл к берегу, два ореха. Она его вытащила, два ореха, открыла крышку, два ореха, нашла красивого ребенка, два ореха. Она его вынула и растила, два ореха, носила, носила, два ореха, а потом водила, два ореха. Он уже вырос как пастушок, два ореха. Он был очень умный, два ореха. Потом король вернулся с войны, два ореха, и устроил большой бал, два ореха. Туда съехалось много гостей, два ореха, вельмож и панов, два ореха. Пока гости пили и гуляли, два ореха, король задал, два ореха, такую задачу, два ореха: он поставил бочку орехов, два ореха, и сказал, два ореха: «Кто сосчитает по паре эту бочку орехов, два ореха, тот станет моим сыном», два ореха. Никто из этих панов не взялся [сосчитать], два ореха. Тот ребенок, два ореха, звал свою нищенку, два ореха, идти к королю, два ореха, на этот бал, два ореха: «Пойдем и пойдем», два ореха. Нищенка, два ореха, сказала, два ореха: «Кому мы там нужны, два ореха, кто нас примет, два ореха: там только паны, вельможи съехались, два ореха. А мы кто? — два ореха. — Мы нищие», два ореха. Ребенок сказал, два ореха: «Хватит места и для нас, два ореха, пойдем, пойдем — примут, два ореха, будет хорошо», два ореха. И они пришли, два ореха, вошли на кухню, два ореха. Король сказал, два ореха: «Кто сосчитает по паре эту бочку орехов, два ореха, тот станет моим сыном», два ореха.