Не веря собственным глазам, Кутас подался вперёд, его седые брови удивлённо приподнялись. Затем он поглядел вокруг, поискав глазами Эйнору. Она стояла поодаль, держа в руке продолговатую коробочку с атласной обивкой внутри, которую ей перед уходом подарил пилот. В коробочке лежала старая перчатка Эйноры и кольцо с янтарным глазком — ярко-жёлтым, как солнце, как головка цветущего одуванчика.

— О… — только и смогла вымолвить Эйнора, переводя взгляд то на кольцо, то на перчатку. — О…

— А ну, марш все на корабль! — приказал командир и засунул маузер в кобуру.

Багажа у пассажиров набралось столько, что им с большим трудом удалось разместиться в салоне. Нужно было как-то закрепить вещи, чтобы после старта корабля они не взмыли вверх и не бились друг о друга. С горем пополам проблема была решена, умаявшиеся игрушки расселись по местам и наконец-то тронулись в путь — в своё последнее путешествие.

Твинас умудрился втиснуть надувное резиновое кресло внутрь пассажирского. Комфортно устроившись, он сразу же расстегнул несколько пуговиц на жилете и с шумом перевёл дыхание. Ему настолько полегчало, что даже пылающие от счастья щёки Эйноры не отзывались уколами в сердце. Если бы ещё удалось подремать до Тандадрики… Он и не заметил, как голова сама собой откинулась на спинку кресла и из клюва вырвался еле слышный храп…

Кадрилис тоже весьма комфортно устроился на своём месте. Жаль только, что новая замечательная фуражка была без ремешка под мордочкой и подобно воздушному змею рвалась ввысь. Конечно, можно было надеть старую фуражку, которая лежала в «дипломате», но у командира лапа не поднималась снять с головы такую красоту. И всё-таки он нашёл выход! Натянул на новую фуражку старую и подвязал ремешком обе. Таким образом над его лбом нависло два блестящих козырька, сверкали две кокарды, не говоря уже о золотых позументах.

После этого Кадрилис переключился на другую, не менее важную проблему — стал напряжённо размышлять, останется ли он командиром на Тандадрике или нет? На эту мысль его натолкнуло поведение референта. В ходе подготовки к последнему путешествию Лягария напрочь забыла свою главную обязанность — поддакивать командиру и ни разу не обратилась к нему как положено: «Уважаемый командир». Уж не думает ли эта коварная интриганка, что на Тандадрике все игрушки будут равны и им не потребуется никакой командир? Ведь там, где игрушки, должны быть и игры, а какие же игры без вожаков-командиров? Нет уж, он ни за какие коврижки не выпустит бразды правления из своих лап! Жители Тандадрики тоже обязаны считаться с его командирской формой, заслугами и… если угодно… с маузером! Он является законно избранным командиром, и никому его с этого поста не сместить! А если пробраться в кабину пилота и официально запросить Тандадрику, сохранится ли за ним власть ли нет? В любом случае он ещё поборется за свой завоёванный авторитет. Размышляя, командир Кадрилис невольно поглаживал рукоятку маузера…

Совершенно противоположные мысли волновали Эйнору. Щёки её продолжали гореть румянцем, плечи всё ещё хранили тепло сильных ладоней Менеса, шею приятно щекотали жемчужины, а подаренное пилотом колечко радовало глаз. Стоило ей закрыть глаза, как в памяти всплывали эпизоды их путешествия, обрывки разговоров… Она будто наяву видела, как к ней подходит Менес… берёт её чемоданы… и говорит: «Вы очаровательны, вы настоящая леди, у вас отменный вкус, только…» Эйнора наморщила лоб. Что «только»? Что это может означать? А если это: «Вы очаровательны, только мне вы больше нравились прежняя…» Ну да, именно это он хотел сказать, но потом решил промолчать. Но ведь сам-то даже очки не поменял, так они и остались с треснутыми стёклами. И он ничего не взял из бесплатных товаров, которых на складах было видимо-невидимо, ничегошеньки… Разве что чучело птицы — кожа да перья. А она выбросила сшитые собственными руками одёжки и ушла как ни в чём не бывало! Что она наделала, что наделала! Осталась лишь старая перчатка. Вот возьмёт и наденет её, сейчас же наденет!

И тут она как будто увидела, как стоит перед зеркалом с двумя платьями в руках… и вопрос на мордочке Кутаса. Он о чём-то спрашивал… и встревоженно ждал ответа. А она думала только о нарядах и украшениях! О чём же он спросил её? Вроде о птице фениксе… Да-да, он спросил: может ли птица феникс сгореть не ради себя, а ради другого… сгореть, чтобы тот, другой, словно возродившийся из её пепла, стал лучше, чем прежде… Да, он спросил именно об этом! И только сейчас, зажмурившись, Эйнора поняла суть вопроса. Она вздрогнула, открыла глаза, повернулась к креслу, где сидел Кутас, и сказала:

— Кутас, братишка, ты спрашивал меня…

Слова застыли у неё на губах: в кресле Кутаса никого не было!

Эйнору охватили недобрые предчувствия. Отстегнув ремень безопасности, она подплыла к пустому креслу и заглянула под него. Нет, Кутаса не было.

— Исчез, — осёкшимся голосом произнесла она. — Он исчез!

— Что там исчезло? Саквояж? Чемодан? — повернулась к ней Лягария. — Я уже давно обратила внимание: их для того и приобретают, чтобы они исчезали. Я права, любезнейший Твинас?

— Да ну их… пусть… — сонно пробормотал пингвин, успевший уже полностью расстегнуть жилет.

— Пока я тут командир, — авторитетно заявил Кадрилис, заламывая двухэтажную фуражку, — никто никуда исчезать не имеет права!

— Кутас, — прошептала Эйнора, — где наш Кутас?

Тут всполошились и остальные. Щенка и впрямь нигде не было.

— Я сам виноват, — признался командир, — надо было раньше наказать его за все выходки. Но уж на этот раз я применю к нему строгие санкции! — Чтобы подкрепить свои слова, заяц хлопнул лапой по планшету, постучал карандашом по столику и звякнул звонком.

— Давайте все поищем его! — умоляюще сложила руки Эйнора. — Только поскорее!

Командир Кадрилис подтянул ремешок на фуражках и многозначительно произнёс:

— Я сам прикажу, когда начинать поиски!

Однако, не дожидаясь его приказа, попутчики уже прочёсывали корабль. Отстегнули дорожные сумки, открыли чемоданы, обшарили шкафчики, осмотрели со всех сторон пылесос. Труднее всего было осмотреть пространство под креслами и под пультом командира, туда приходилось нырять, держась за болтающиеся ремни безопасности или подлокотники кресел. В поиски включилась даже придерживающая одной лапой тюрбан Лягария.

— Твинас, — со слезами в голосе воскликнула Эйнора, — ты обязан найти его, ведь ты сыщик!

Толстяк схватился за свою верную помощницу-трубку и так яростно стал причмокивать ею, что полы расстёгнутого жилета взлетали над креслом. Наконец он стрельнул глазками в сторону люка.

— «Птичка», — только и произнёс он.

— Я как раз отдал приказ перерыть там всё вверх дном, — авторитетно заявил командир, поправляя сползший погон.

Эйнора нырнула к люку и, отворив дверь, оглядела крошечную кабину.

Она была пуста. Только на крючке болтался точно такой же, как у паяца Улюса-Тулюса, шутовской колпак, который кто-то или случайно потерял, или специально повесили.

— Кутас, Кутас! — заламывала руки Эйнора.

— Продолжим поиски в другом месте, — сказал командир. — Приказываю продолжать поиски в другом месте! — спохватившись, исправился он.

— Вы что, в самом деле не понимаете? — глухо спросил Твинас.

— И чего же это я не понимаю?! — сурово сдвинул брови командир.

— Того, что Кутас… Кутас… — пробормотал сыщик.

— Катапультировался? — воскликнула Лягария, не желая верить в это.

Твинас молча опустил голову.

Кадрилис встрепенулся и нырнул в люк, к «Птичке». Его взгляд застыл на белой кнопке…

— Командир Кадрилис, — прозвучал спокойный и на этот раз повелительный голос пилота, — попрошу срочно зайти в мою кабину.

Кадрилис открыл дверь кабины пилота и встал на пол.

Менес повернулся к нему, и в треснутом стекле очков Кадрилис увидел отражение своей двойной фуражки и таких длиннющих ветвистых усов, что они даже не отразились целиком. Пожалуй, усы не влезли бы и в то настенное зеркало. Но не это сейчас заботило командира.

— Кутас, — нетерпеливо обратился он к пилоту, — Кутас у вас в кабине, разве не так?

Тот медленно покачал шлемом.

— Взгляните вон туда, — взмахнул он рукой в перчатке.

Кадрилис посмотрел сквозь стекло в указанном направлении. Поначалу он не увидел ничего определённого, лишь бесконечный простор, скопления туманностей, небесные светила… Только что это… вон там, чуть сбоку? Что это летит, удаляясь от корабля? Чем-то напоминало еловую иголку, затягиваемую в водоворот, — так и крутилась волчком… Кадрилис часто заморгал, зажмурился, не желая верить собственным глазам, заломил двойной козырёк и снова напряжённо всмотрелся вдаль.