И бан Олех весь изранен, выпал лук из его молодецкой руки. Увидела Невестушка, что он от слабости едва на ногах держится, подбежала к нему и повела во двор, чтоб там ему раны омыть.

— Пропали мы, моя Невестушка, — говорит Олех. — Кто теперь защитит тебя? Упадут дубовые засовы, рухнут ветхие двери — и всем нам конец придёт. Полягут и волки, и орлы, и юнаки, и бедняки, и мы с тобой умрём, моя Невестушка.

— Не тужи, бан, — утешает его девушка. — Есть ещё надежда на спасение. Мокош с болота поможет нам. Я сейчас пошлю за ней горлицу.

Вспорхнула серая горлица и быстрее стрелы полетела на болото. Не догнать её царским стрелам! Скоро горлица воротилась и привела с собой Мокош. Обернулась Мокош чёрной вороной и села на конёк дома.

А войско уж в ворота ломится. Дрогнули стены дома.

— Пожалуйста, — обратилась Невестушка к чёрной вороне, — пожалуйста, спаси нас от злой царевны, не дай нам умереть так рано.

А нравной старухе только и надо потешиться над ослушницей. Захлопала она своими чёрными крыльями и прокаркала:

— Выпутывайся как знаешь, голубушка! Зачем меня не послушалась, не отнесла ключи царевне? Была бы теперь придворной, сидела б возле царевны, ходила бы в шелках да в бархатах, пила б вино из золотого кубка. За чем пошла, то и нашла! Сиди теперь в своём закоптелом доме да поджидай войско царское — недолго ждать осталось. Проси помощи у того, кто на тебя беду навёл.

Услышал бан Олех такие слова, забыл про раны свои, вскочил на ноги и в ярости вскрикнул:

— Пустое ты затеяла, Невестушка! Или ты не знаешь, что ворона юнаку не товарищ! А ты, гадкая ведьма, прочь с моего дома, да поживей, не заставляй меня попусту тратить стрелы!

А потом обнял Невестушку и так печально сказал:

— Если паду я среди царского войска, то придётся тебе, моя прекрасная Невестушка, поклониться злой царевне и стать её придворной.

Сказал это бан Олех и кинулся через сени и подворье прямо к воротам, чтоб отодвинуть дубовые засовы и меж войска проскочить или голову свою сложить.

Осталась Невестушка одна с чёрной вороной. Скрипят уже дубовые засовы, вот-вот подадутся древние ворота, и чёрная рать ворвётся в дом. Испугалась Невестушка и стала по сторонам оглядываться: не придёт ли откуда спасение. И как раз в ту минуту увидело её жаркое Солнце, обходившее свои небесные владения, и остановилось полюбоваться пригожей девушкой. «Э, да ведь это я к ней на свадьбу иду, — сообразило вдруг Солнце. — В добрый час одарила она меня лепёшками, в добрый час взглядом своим приласкала».

Видело Солнце, как жестоко обошлась Мокош с девушкой, и так напустилось на злюку, что вся бановина замерла. Стоят воины, не шелохнутся, а жаркое Солнце знай себе старую каргу распекает.

— Сердца у тебя нет, бабка, — бушует Солнце. — Так-то ты платишь за добро! И за что губишь девушку? За то, что не польстилась она на царские хоромы да на милость царевны, а полюбила храброго юнака? Сгинь в землю, подлая тварь! Я помогу благородному юнаку и его прекрасной невесте!

Не посмела ворона ослушаться Солнца, владыку мира, и в тот же миг провалилась сквозь землю.

А Солнце печёт всё сильней и сильней. Вот оно ринулось вниз и так раскалило пустынную бановину и всё вокруг, что и железная гора расплавилась бы!

Тяжко врагам бана Олеха. Накалились их тяжёлые доспехи, жгут им руки копья и секиры, напекло им головы горячими шлемами. Задыхается от зноя злая царевна, задыхаются её воины, грудь под доспехами так ходуном и ходит. Теряют они последние силы и замертво падают наземь, не успев даже проститься друг с другом.

Солнце насильников сверху казнит, а Мокош ему снизу помогает — землю под воинами в зыбучее болото превращает. Затянет болото воина, и снова на том месте, как и прежде, твёрдая земля. Кто где стоял, там и могилу свою нашёл.

Тает царское войско. Вот и царевна испустила дух. Не видать ни луков, ни секир — всё под землю ушло. Уцелели лишь те, кто был в закоптелом доме.

Сделалось совсем тихо в пустынной бановине Олеха. Радостная Невестушка в окошко выглядывает — любопытно ей, как Солнце с войском расправилось.

Быстро затянулись раны у юнаков, ещё скорей у бедняков, ко всяким невзгодам привычным, а уж про бана Олеха и говорить нечего. Взглянул он на свою Невестушку и вмиг почувствовал себя здоровым. Послал он ласточку к Солнцу с благодарностью. Вернулась ласточка и говорит, что Солнце, мол, велит завтра свадьбу играть и его, Солнце, в гости ждать.

Так и сделали, и уж такая была свадьба весёлая, и такие там песни пели, каких и в сто лет в девяти царствах не услышишь.

Зашёл как-то парень в незнакомый лес. А лес этот был заколдованный, и царил в нём Стрибор. Со всяким, кто приходил сюда, что-нибудь да случалось. С хорошим человеком — хорошее, с плохим — плохое. И снять с леса чары мог только такой человек, который свою беду ни на какие богатства не променяет.

Стоял ясный зимний день. Нарубил парень дров и присел на пень передохнуть. Смотрит — выползла из пня змея и давай к нему ластиться. Поблёскивает серебром на солнце и всё парню в глаза заглядывает. И вдруг обернулась девушкой.

Залюбовался парень на девушку: собой хороша, белое платье украшено вышивкой, рукава что крылышки мотылька, а ножки маленькие, словно у благородной госпожи. Но сердце у неё было недоброе, и осталось у неё во рту змеиное жало.

— Вот и я! — заговорила девушка-змея. — Веди меня к себе домой да обвенчайся со мной.

Парню бы замахнуться на неё топором да крикнуть: «Не возьму я в жёны лесного оборотня!»— и девушка снова превратилась бы в змею и уползла в пень.

Но у добряка не хватило духу отказать ей, раз она ради него скинула змеиную шкуру, да и по сердцу пришлась ему девушка. А про змеиное жало он и не подумал.

Взял он девушку за руку и повёл домой. Жил он со старухой матерью и очень её любил и почитал.

— Вот тебе, мать, сноха, — сказал он матери.

Спасибо, сынок, — ответила мать и поглядела на пригожую девушку. Но старуха была мудрая и сразу увидела неладное. Пошла сноха переодеться, а мать говорит сыну: — Пригожую ты, сынок, жену привёл, гляди только — не змея ли она.

Сын так и остолбенел: откуда матери всё известно. «Не иначе как ведьма моя мать», — решил про себя парень и возненавидел мать.

Стали они жить втроём. Мать со снохой никак ужиться не могут. Сноха злая, сварливая, жадная, что мать ни сделает — всё плохо.

Неподалёку от их дома была скала высокая-высокая — до неба. Раз сноха и говорит старухе:

— Полезай на скалу и принеси мне с вершины снегу — хочу я тем снегом умыться.

— Нет туда дороги, — сказала старуха.

— Возьми козу, она тебя поведёт.

А сын только усмехается — не хочет жене перечить. Делать нечего. Жаловаться мать никому не стала, стыдно было признаваться людям, что вырастила такого сына. Опостылела ей жизнь, и пошла она с горя к скале. Глядь, а там пологая тропа ведёт прямо на вершину. Взобралась она, набрала снегу и принесла снохе.

На второй день сноха приказывает:

— Ступай на замёрзшее озеро. Посреди озера есть прорубь. Поймай в той проруби сазана мне на обед.

— Да разве возможное это дело? — взмолилась старуха. — Лёд тонкий, того и гляди, обломится, и пойдёшь ко дну.

— Вот сазан-то обрадуется! Вместе нескучно будет, — потешается сноха.

И опять сын только посмеялся. А старуха — делать нечего — поплелась на озеро. Идёт по озеру, тонкий лёд трещит под ногами, вот-вот проломится. «Хоть бы уж утонуть — всё одно не жить мне на свете», — думает старуха, а слёзы скатываются по лицу ледяными горошинами. Но как раз в то время пролетала над озером чайка. А в клюве у неё был сазан. Сазан выскользнул и упал прямо к ногам старухи. Подняла она рыбу и принесла снохе.

На третий день села старуха у очага сыну рубаху чинить.

— Не суйся не в своё дело! — накинулась на неё сноха и выхватила у неё из рук рубаху.

Пуще прежнего опечалилась старуха. Вышла она из дому на лютый холод, села на скамью и горько заплакала.

Вдруг, откуда ни возьмись, девушка, ласковая, добрая. Платье на ней всё в лохмотьях, один рукав оторвался, и плечо совсем посинело от холода. А под мышкой пучок лучины.

— Не купите ли у меня, бабушка, лучины? — ласково спросила девушка.

— Денег у меня нет, — печально ответила старуха. — Вот, если хочешь, давай тебе рукав пришью.

Иголка с ниткой была у неё в руках, и старуха пришила девушке рукав. Дала ей девушка за работу пучок лучины, поблагодарила и пошла своей дорогой, довольная, что плечо больше не зябнет.

Вечером сноха говорит старухе:

— Мы пойдём в гости, а ты тем временем нагрей воды.

Сноха была жадная, скупая и всегда норовила на даровщинку угоститься.