— Даже мороженое не дают купить!

— Это я мигом! — сказал Хасан и побежал к щели в заборе.

— Трубочку! — крикнул вслед Жорка.

Хасан кивнул, и его джинсы с заплатами исчезли в щели.

— Если бы они знали, кто ты, они встали бы перед тобой на колени, — сказал Валера. — Ну-ка, как это у тебя получается?

— За что ни возьмусь… — похвастал Жорка, поднял с земли ржавый чайник, и у чайника сразу отвалился носик.

— В чем тут фокус? — спросил Валера.

— Никакой не фокус! — сказал Жорка. — Просто в моих руках волшебная сила. И в ногах тоже.

Вернулся Хасан, протянул Жорке трубочку мороженого, но Валера трубочку перехватил:

— А то останется от мороженого мокрое место. — И стал кормить Жорку мороженым из своих рук. — А ну тюкни ту водосточную трубу! — добавил Валера.

Жорка охотно схватился за трубу, и ее загнутое колено осталось у него в руках. А в трубе что-то загремело, запрыгало, и из нее выкатилась голова куклы.

— Смотри ты, куда забралась! — обрадовался Хасан.

— Это ты оторвал голову кукле? — спросил Валера.

— А то кто же! — сказал Жорка, лизнув мороженое из рук Валеры.

— Кукла без головы! Шикарно! — сказал Хасан.

— Я бы оторвал ей еще руку, — сказал Валера.

— А вот… — сказал Жорка, опять лизнув мороженое. — Есть на свете страна Трах-Тах-Чебурахия! Там все можно бить и ломать!

— Я что придумал!.. — Хасан аж подскочил, так обрадовался, он схватил камень и разбил последнее целое окно в доме. — Дадим клятву, что будем верны великому делу Трах-Тах-Чебурахии!

Валера кивнул:

— Кажется, мы наконец нашли то, чего не искали! Великие идеи приходят внезапно!

Ребята подали друг другу руки:

— Клянемся: один за всех, все за одного!

Вот что творилось на Галерной улице за выступавшим на середину мостовой высоким забором. И хотите верьте, хотите нет, а прохожие, огибая забор, ничего про Жорку не знали, думая, что тут обыкновенный ремонт.

Ниночка сидела в уголке своей комнаты на полу, напевая колыбельную песенку, и укачивала Нонну, как будто у куклы была голова и она могла все видеть и слышать. Открылась дверь, вошла мама, сняла шляпку.

— Ниночка! Посмотри-ка, кто приехал к нам из города Лейпцига! — И поставила на стол картонную коробку.

Девочка положила Нонну на диван, развязала веревочку, сняла крышку и замерла. В коробке лежала новая кукла: глаза закрытые, челка, фартучек с кармашком…

— Она только и знает, что спать? — спросила Ниночка и хихикнула.

— А ты ее разбуди! — сказала мама.

Ниночка двумя руками вытащила куклу из коробки. Кукла открыла глаза и посмотрела направо и налево.

— Ну тогда… Тогда она не говорит «мама»! — сказала девочка.

— Наклони ее!

Ниночка наклонила куклу, та пропела: «Мама-а…»

— Ну тогда, ну тогда… — сказала девочка, не зная, что еще сказать, заплакала, положила куклу в коробку, взяла с дивана свою Нонну без головы и тихо ушла. — Бедненькая моя, — сказала она кукле, выйдя на лестницу. — Никогда не выброшу тебя на помойку! Никому не отдам!

Надо вам знать, что в это самое время по Галерной ехал автофургон, баранку которого крутил полосатый мусорщик. Ниночка присела на крыльцо, баюкая свою Нонну без головы. Бирюлькин притормозил, снял шляпу перед девочкой, потому что почувствовал ее доброту, и поехал к забору с надписью: «Капитальный ремонт».

А за забором — это вы уже знаете — среди мусора сидели ребята. Валера что-то писал в своей школьной тетрадке, которую выудил из портфельчика.

— Эх, — вздохнул Хасан. — Если бы мы жили не тут, а в этой, как ее, Трах-Тах-Чебурахии! Если б взаправду такая страна…

Вдруг забор возьми и отъедь вбок! И Жорка увидел Галерную улицу, автофургон, а главное — дядьку, которого исполосатил в телевизоре.

Волшебник! Как было не испугаться? Жорка — от него в дом! Да подумал, что дом, чего доброго, из-за него, Жорки, завалится ему же, Жорке, на голову, отпрыгнул и ну прятаться за спинами друзей.

— Что надо? — спросил у мусорщика Валера.

— Мусор, — сказал полосатый.

— Валяйте! Вывозите! — сказал Валера, пнув ботинком голову куклы, и она откатилась к стенке.

Подняв широкую лопату, Бирюлькин сказал:

— Лезьте в фургон!

Хасан удивился:

— Кто лезьте в фургон? Мы не мусор.

— Ах, не мусор! — сказал полосатый.

— Да, у нас руки и головы, — сказал Валера.

— Ах, еще и головы!

Бирюлькин сделал вид, что только сейчас заметил Жорку:

— А-а! И ты тут! Ну, коли так, ладно. Я передумал. Я вас не на свалку… Я вас — куда сами просились — в Трах-Тах-Чебурахию!

— На вашем драндулете туда не доедешь, — засмеялся Валера.

— Я же волшебник: раз-два, и вы там! — сказал Бирюлькин, вышел на улицу, напоследок крикнул: — Жорка, держись! — И задвинул забор.

— Шутник! — сказал Хасан.

— Чокнутый, — кивнул Валера и покрутил пальцем около лба.

— Никакой не чокнутый! — сказал Жорка. — Уж если он что задумал… — Жорка подскочил к щели в заборе и аж присвистнул. — Где мы?! Что это?! Куда это он нас?! Как тут очутились?!

Хасан и Валера подбежали к щели и тоже разинули рты. Вот так шутка! Где они?!

Неизвестная улица, неведомый город. Целых домов — раз, два и обчелся, разрушенных и полуразрушенных хоть отбавляй. На окнах трещины. Можно подумать — это квартал, подготовленный к сносу, да вот странно, куда ни глянь, написано: «Одним ударом разбей двадцать вещей!», «Не оставляй камня на камне!», «Честь и слава заработавшим синяки!». И даже на строительных кранах (а они торчали повсюду) виднелись аршинные буквы: «Строить, чтобы разрушать!».

С треском примчалась орава мальчишек — в рванине, в цветастых заплатах. Ссыпавшись с мотороллеров, они вмиг окружили какую-то девчонку, которая шла с теннисной ракеткой в руке. И главный мальчишка — в шляпе-ковбойке, ни дать ни взять — герой кинобоевика, вытащив из-за пояса нож, отчекрыжил девчонке косички.

Мальчишки держались за животики от смеха, девчонка заплакала и убежала. Главный мальчишка по прозвищу Гук Мертвая Голова хотел сесть на мотороллер, да остановил взгляд на заборе, из-за которого торчал Жоркин дом.

— Откуда взялся этот мусор?

— Дом из Восточного полушария, — сказал Ангел — мальчишка в шикарных разноцветных лохмотьях. — Похоже, ночью тут был шабаш ведьм.

Мальчишки бросились к забору, навалились, опрокинули его и увидели Жорку и двух мальчиков с портфельчиками.

— Эге! И человеки оттуда! — сказал Ангел.

Гук Мертвая Голова сказал, задираясь:

— Мы сожжем ваше Восточное полушарие! И оставим одно только Западное!

— Отрежем восточную половину земли и ну ее к свиньям в космос! — сказал мальчишка, на плечи которого было накинуто клетчатое одеяло.

— Нарушатся законы тяготения, — заметил Хасан.

— Какие там еще законы! — захохотали мальчишки.

— Заруби себе на носу: закон — это я, Гук Мертвая Голова! — сказал главный. — Какого дьявола вы тут прячетесь?

— Они здесь нечаянно. Они по ошибке! — сказал Ангел, поморщившись, будто съел кислое.

— Кто? Я нечаянно? — оскорбился Жорка.

В разговор влез Валера:

— Жорка умеет такое, что вам и во сне не снилось.

— Пусть покажет, и я немедленно упаду в обморок! — хмыкнул Ангел, тряхнув своими шикарными лохмотьями.

— Жорка, покажи им! — сказал Хасан.

Ангел насмешливо хохотнул:

— Покажи, покажи…

— А ну сядь на скамью, — сказал ему Жорка.

— Ну, сел… — сказал Ангел.

— Теперь сажусь я…

Жорка сел, и каменная скамья под ним рухнула — развалилась на две половинки. Ангел шлепнулся на тротуар.

— Неплохо! — сказал Гук Мертвая Голова.

А Жорка подскочил к светофору, схватился за металлический столб: столб — пополам!

— Что, съели? — сказал Валера.

— Тебе цены нет! — сказал Гук Жорке. — На тебе можно делать деньги! Будешь нам служить!

— Как это? — оторопел Жорка.

— А так, — сказал Ангел. — Мы весь мир разломаем и разобьем на кусочки!

— А книги и словари — все сожжем на кострах! — подхватил мальчишка в клетчатом одеяле. — Оставим только нужные слова: разломать, грохнуть, трахнуть, чебурахнуть и тому подобные!..

Он хотел еще что-то сказать, но тут завыли сирены, подкатили черные машины, выскочили полицейские с резиновыми дубинками. Жорка — за спины мальчишек.

— Не трусь, Жорка, — сказал Гук Мертвая Голова. — Это свойские парни.

Жорка выглянул. Полицейские стояли и смотрели сквозь растопыренные пальцы. Гук объяснил Жорке:

— В нашей Великой стране их учат смотреть сквозь пальцы! — и подошел к полицейским, держа в руке пачку сигарет.