Наутро катамаран с хорошо отдохнувшим экипажем вновь отправился вверх по реке, петлять между её многочисленными островами и путаться в ложных руслах. Если бы катамаран не мог передвигаться по суше, ему пришлось бы то и дело возвращаться из тупиков к развилкам русла. Не зря Марк Твен называл Миссисипи великой обманщицей. Она так часто меняла свой путь, что порой целые посёлки, выстроенные на берегу реки, оказывались у «разбитого корыта», рядом с полностью сухим руслом.

Любопытные атлантята, как всегда, стояли на носу судна, с восхищением рассматривая живописные берега. Рощи цветущих магнолий изредка сменялись лугами, покрытыми жёлтыми ромашками-кореопсисами и обильно усыпанными бабочками-парусниками.

Мо-Атл обратил внимание на кроваво-бурый ручей, выделявшийся среди серо-голубой ленты воды, и позвал Джимми.

– Кэп, посмотрите-ка! – воскликнул он с недоумением. – Откуда это в реке? Может, где-то вверх по течению на берегу идёт грандиозное кровопролитное сражение кого-то с кем-то?

– Это значит, всего-навсего, что мы приближаемся к месту впадения в Миссисипи Южной Красной реки, – объяснил Джим. – Она протекает по землям с большим содержанием красной глины, которая и окрашивает воду в такой необычный цвет.

Через пару часов и в самом деле катамаран миновал устье Красной реки, так поразившее Мо-Атла. После этого вода на всей километровой ширине Миссисипи снова приобрела свой привычный серо-голубой цвет.

Скорость движения воды в её среднем течении не превышала четырёх – пяти километров в час. Поэтому даже при слабом ветре яхта успешно с ним справлялась, потихоньку продвигаясь всё вперёд и вперёд.

– Я думаю, что теперь мы можем идти и по ночам! – объявил экипажу капитан. – Похоже, мели, подводные камни и островки остались позади! Тогда уже через пару дней мы достигнем места слияния Миссисипи и Миссури. В наше время там будет стоять город Сент-Луис. Не исключаю, что там и сейчас устроили стоянку наши далёкие предки. Они любили селиться на стрелках рек, где удобнее всего защищаться от врагов. Я заступаю на вахту первым. Через четыре часа меня сменят юнги, затем дежурит боцман.

Капитан умышленно не стал ставить мальчишек исключительно только в дневное время, чтобы не ущемлять их самолюбие. Тем более, с ними, как всегда, будут дежурить и духи. Как показал опыт, уж эти-то не проворонят опасность!

Плавание в целом протекало довольно скучно. Берега реки были сплошь поросшими лесом с редкими прогалинами в устьях речушек и ручьёв, впадающих в Миссисипи. А сквозь чащу было невозможно разглядеть, кто скрывается в его глубине. Только однажды Мо-Атл смог увидеть стадо белохвостых оленей, пришедших на водопой, а Но-Атл разглядел на полянке семейку рыжих лисиц. Парочка проказливых лисят гонялась друг за другом, пытаясь выяснить, кто шустрее.

Однообразие путешествия сыграло плохую шутку с путешественниками. Оно сумело притупить бдительность даже самого Джима, этого старого морского волка. И когда катамарану попалась очередная речная развилка, он, нимало не сомневаясь, выбрал её более широкий, правый по ходу яхты, проток. Тем более, что повернув налево, катамаран поплыл бы вниз по течению реки. Джимми подумал, что это просто очередная проделка великой обманщицы Миссисипи: «Знаем мы этот твой трюк с ложными руслами».

Он заблуждался! На этот раз в роли великой обманщицы выступила река Огайо. Не зря говорят, что яблоко от яблони недалеко падает! Впрочем, её название в переводе с индейского тоже означает «Великая река». Да и немудрено было впасть в заблуждение. В месте слияния рек Огайо гораздо полноводней, чем Миссисипи. А иной раз, после дождей, она даже поворачивает вспять воды Миссисипи. Так оказалось и на этот раз. И «АРЗАК», не дойдя двести пятьдесят километров до впадения в Миссисипи её великовозрастного притока Миссури, пересекающего Канзас, направился по Огайо, в ту сторону, где будет заложен город Цинциннати. А до него было столько же, сколько и до того места в Канзасе, куда они так стремились – около пятисот километров.

К вечеру они добрались до местечка Оуэнсборо, откуда было рукой подать, около ста пятидесяти километров, до знаменитой Мамонтовой пещеры, карстовой подземной системы в толще известняка, расположенного под мощным пластом песчаника. Протяженность пещер насчитывает больше шестисот километров! Вот где Джимми, под впечатлением приключений Тома Сойера, с детства мечтал побывать!

Только миновав излучину Огайо в районе будущего города Цинциннати, Джимми заподозрил что-то неладное. Вместо с детства знакомых ему пейзажей канзасских прерий, вокруг простиралась холмистая равнина, к востоку переходящая в поросшее лесами Аллеганское плато.

– Мы заблудились! – был вынужден честно признаться себе капитан.

И не только себе. Стоило Джимми подумать об этом, как на комингсе, пороге рубки, возник боцман.

– Что я слышу? – весело воскликнул он. – Капитан Талл, морской бродяга, заблудился на речных просторах?

– Как это ты смог услышать? – подозрительно прищурился на него Джимми. – Я сам только-только успел об этом подумать…

– Ты знаешь, – вдруг посерьёзнел Кетцаль, – после того, как мы вернулись с Биармии, я постоянно ловлю себя на мысли, что слышу тебя, даже если мы находимся в разных местах. Мне кажется, лабиринт сделал меня телепатом…

– Со мной творится то же самое! – признался Джим. – Похоже, мы можем разговаривать с тобой мысленно, без слов, точно так же, как духи.

– Ура! – вдруг раздался весёлый голос Ооха. – Нашего полку прибыло!

– Добро пожаловать в мир призраков и привидений! – тут же подключился Уух.

– Да ну, вас, балаболки! – отмахнулся Джим. – Нам сейчас не до шуток! Похоже, что мы заблудились. Вместо того, чтобы подняться вверх по Миссисипи до Миссури, мы свернули в другой её приток, Огайо, и теперь оказались в тысяче километров от Канзаса.

– Мы давно знаем, что плывём в другую сторону! – откликнулись духи.

– Так чего же вы раньше-то молчали! – упрекнул Кус. – То болтаете по делу и без дела, а то молчите, словно воды в рот набрали.

– Не наше это дело, указывать капитану, куда рулить, – отозвался Оох. – У него карты, а у нас – только хрустальный череп. Кому веры больше?

– Кроме того, нам почему-то кажется, – несколько неуверенно добавил Уух, – что катамаран должен плыть именно туда, куда сейчас и плывёт…

– На то вы и призраки, чтобы вам казалось, – проворчал Джим, – а нам, людям, хотелось бы знать точней, почему это он должен туда идти. Когда же вы наконец запомните, салажата, что корабли не плавают, а ходят…

– Так хрустальный череп показывает, – растерянно пояснил Уух.

– И что он тебе показывает? – заинтересовался Кус.

– Великого морского змея Глуа! – выпалил дух. – Он лежит на берегу какой-то речушки и ждёт нас.

– Мы бы обязательно подняли тревогу, если бы зов змея стал ослабевать или пропадать! – воскликнул Оох. – А так, чего зря шуметь…

– А вы что, сами змея не слышите? – вдруг спросил Уух. – Вы же теперь телепаты, дети лабиринта!

– Чьи, чьи дети? – переспросил Джим.

– Лабиринта! – настаивал на своём дух. – Раз после прохождения лабиринта у вас появились телепатические возможности, значит, вы стали иными, лабиринт изменил вас…

– Вот мы, например, дети синхротуннелля! – поддакнул Оох. – Он сделал нас элмами.

– Мутантами, значит, стали, допрыгались из одного мира в другой, – охнул Кус.

– Жаль, что лабиринт не дал нам возможности ещё и путешествовать из одного времени в другое! – воскликнул Джим.

– Как это не дал! – вдруг услышали они знакомый голос. – А как бы вы оказались в этом далёком прошлом, если бы сами не захотели?

– Глуа! – закричали моряки в один голос. – Ты нашёлся!

– Да я и не терялся! – недоумённо ответил змей. – Это вы потерялись во времени, еле-еле вас нашёл.

– Впрочем, это я во всём виноват! – повинился Глуа. – Я как-то не подумал, что дракон Драго не рассказал вам о возможностях, которые предоставляет лабиринт своим детям, как метко назвал вас Уух. Но лучше поздно, чем никогда! Объясняю главные правила лабиринта:

Лабиринт всегда соединяет два мира.

В этих мирах вы можете общаться друг с другом без слов.

Там, где встречаются миры, вы можете перемещаться из одного в другой, мысленно представив себе время и место.

– Правда? – обрадовался Джим. – Значит, мы сможем вернуться домой без залёта на Биармию?

– Конечно, сможете! – обнадёжил змей. – И даже вместе с катамараном. Он ведь теперь тоже – дитя лабиринта. Но вот ребятам, как новичкам, всё-таки придётся побывать там. И их духам тоже.

– Значит, до лабиринта в Эллирии будем добираться все вместе. А там уж, кто куда! – уточнил Кус. – Кто – домой, в своё время, а кто – через Биармию на Ирэну… Ну что ж, вперёд в Канзас, в Волшебную страну!

– В Нижний мир Волшебной страны есть путь и покороче! – загадочно произнёс змей. – Через Огайо…