Рано утром старик проснулся. Он поблагодарил женщину за ночлег, взвалил на плечо мешок и, ничего не подозревая, ушёл своей дорогой.

Дойдя до ближайшего селенья, нищий остановился посреди улицы и, как всегда, принялся громко кричать:

– Посмотрите, послушайте! Перед вами великое чудо – поющий мешок!

Когда же собрались крестьяне, он повернулся к мешку и сказал:

– Пой! Если не будешь петь, отведаешь моей палки!

Но собака из мешка ответила старику:

– Гав-гав! Старый мошенник!

А кот промяукал:

– Мяу-мяу! Злой обманщик!

Услышав такое пение, крестьяне стали смеяться над нищим. Разъярённый старик решил тут же расправиться с непослушной девчонкой. Он развязал мешок, схватил в руку палку и закричал:

– А ну, вылезай!

В ту же минуту из мешка выскочили кот и собака. Собака вцепилась старику в нос, а кот расцарапал щёки. Старик от испуга выронил палку и бросился бежать без оглядки. А крестьяне долго ещё смеялись ему вслед.

Правда, этого я не видал, а только слыхал от людей, но зато наверное знаю, что бедная женщина до сих пор живёт в маленькой хижине в суровых Иберийских горах, живёт счастливо и не может нахвалиться своей доброй трудолюбивой дочкой.

Жил мельник, скупой и жадный.

Он не был беден, но его мельница обветшала, и на крыльях красовались заплаты. Но не мог же он остановить мельницу для починки, если каждый поворот жерновов приносил ему деньги. И жернова скрипели от зари до зари, растирая зерно в муку, а старый мельник, присматривая за ними, посмеивался и бормотал беспрерывно:

Уж он-то знал, чего хотел. Он хотел накопить много денег, построить новую мельницу, потом другую и третью – и стать первым богачом в округе.

Одежда его износилась, но он не покупал новую. Он кормил семью впроголодь, он боялся истратить лишнее песо и ни днём, ни ночью не давал жерновам передышки.

И вот случилось так, что король, прогуливаясь по полям и рощам, увидал на пригорке старую мельницу. Он приблизился к ней, прислушался и сквозь скрип жерновов услышал невнятное бормотание.

– твердил старик, не переставая.

И король решил осчастливить мельника.

Возвратившись во дворец, он приказал поварам приготовить большой сладкий пирог и запечь в него триста звонких серебряных песо, а это были не малые деньги!

Повара испекли пирог, закатали в него триста серебряных песо, а слуги отнесли мельнику королевский подарок.

Как обрадовались жена и дети, увидав сладкий пирог и притом такой большой.

– Ай да пирог! Сейчас мы его попробуем! – весело закричали они.

Но мельник сказал:

– Тише! Мы не настолько богаты, чтобы лакомиться королевскими пирогами. Пошлём-ка лучше этот пирог нашему куму, альгвасилу. Он благосклонен к нам и кое-что значит в здешней округе. Получив же пирог, он станет к нам ещё благосклоннее.

Так решил расчётливый мельник и отослал пирог своему куму, альгвасилу.

Спустя месяц король опять отправился на прогулку. Приблизившись к мельнице, он увидел на крыльях всё те же заплаты и сквозь скрип жерновов услышал, что старик по-прежнему бормочет без остановки:

– Эй, мельник! – окликнул король старика. – Разве ты не получил моего подарка?

Мельник выбежал и упал королю в ноги:

– Сеньор король, это был отменный пирог, но я не так богат, чтобы лакомиться королевскими пирогами. Я отослал ваш подарок куму и сделал это не без расчёта: мой кум – альгвасил и кое-что значит в здешней округе. Он был всегда благосклонен ко мне, а получив пирог, стал ещё благосклоннее.

– Свидетель небо! – воскликнул король. – Я хотел тебя осчастливить и велел запечь в пирог триста звонких серебряных песо, а ты, глупец, отдал их альгвасилу!

Тогда мельник стал рвать на себе волосы, восклицая:

– Расчётливость погубила меня! Я хотел получить благосклонность кума, а потерял целую мельницу, которую без труда построил бы на эти деньги!

– Не печалься, – утешил его король. – У тебя будет не одна, а три мельницы, или власть моя ничего не стоит. Вот тебе моё королевское слово.

Король удалился, а возвратившись во дворец, приказал испечь сладкий пирог вдвое больше первого и запечь в него не триста серебряных песо, а пятьсот золотых дукатов.

Повара испекли пирог вдвое больше первого, запекли в него пятьсот золотых дукатов, а слуги отнесли мельнику королевский подарок.

Прошло три месяца, и король снова отправился на прогулку. Конечно, он захотел узнать, как живёт теперь старый мельник. Он приблизился к мельнице и увидел, что на её крыльях по-прежнему красуются заплаты, и сквозь скрип жерновов услышал, как старик не переставая бормочет:

– Мельник! – рассердился король. – Почему не построил ты трёх новых мельниц и не стал первым богачом в округе?!

Услышав эти слова, мельник выбежал в своём старом рубище и упал королю в ноги:

– Сеньор король! – прошептал он. – У меня не было ни минуты времени, чтобы заняться постройкой. Не мог же я остановить жернова, если каждый их поворот приносит мне деньги!

– Я вижу, что никакие деньги не принесут тебе счастья и не сделают из скряги умного человека, – ответил король и удалился.

А жадный мельник остался лежать на дороге.

***

Воды не стало – и мельница стала. Когда дом сгорел, поздно воду носить.

Слова – что перья: дунет ветер – не соберёшь.

Болтун – что крикливый осёл: и дома покоя нет, и на ярмарке не продашь.

Глубокая река меньше шумит.

Слова без дела – что гитара без струн.

Жил в городе человек небольшого роста по имени Франчо. Он был хром на одну ногу и, проходя по улицам, забавно приплясывал. За это соседи звали его не просто Франчо, а Франчо-Кузнечик. Он не плотничал, не столярничал, не тачал сапог, не портняжничал, но всегда был весел. И почему бы ему не веселиться? Он предсказывал будущее, угадывал прошлое, гадал на бобах и даже по звёздам и проделывал это с таким важным видом, что никому даже в голову не пришло, что Кузнечик совсем не колдун, а простой обманщик. А колдовать, сами знаете, куда легче, чем с утра до ночи гнуть спину над верстаком. Правда, Франчо побаивался, что рано ли, поздно ли его плутни раскроются, а доходы прекратятся, но пока что в городе для Франчо хватало глупцов, а глупцы всегда верят тому, чему вовсе не надо верить, и сомневаются в том, в чём не может быть никакого сомнения.

И Франчо продолжал колдовать, а слава о нём росла с каждым днём.

На беду во дворце случилось большое несчастье: у короля пропал большой серебряный кубок. Дело в том, что был он из чистого серебра и тонкой работы, – это был любимый кубок его величества короля. Без него король не садился за стол и даже на ночь ставил его у своей постели. Придворные сбились с ног, разыскивая пропажу, но, сколько ни искали, воротились ни с чем. И вот тогда-то один из министров посоветовал королю:

– О, великий сеньор! А не позвать ли нам Франчо?

– Какого Франчо?

– Колдуна Франчо. Его знает весь город.

– Колдуна?! – обрадовался король. – Что же ты раньше мне не сказал? Зовите его скорее. Если пажи и министры не смогли найти драгоценного кубка, пускай разыщет его колдун. А не разыщет – распрощается с жизнью!

И Кузнечика привели к королю.

«Вот теперь я погиб! – подумал перепуганный насмерть Франчо. – Теперь все узнают, чего стоит моё колдовство».

А король сказал:

– Слушай, колдун, волшебник и предсказатель, если ты не разыщешь вора и не вернёшь нам кубка, мы повесим тебя как обманщика и лгуна.

«Так и есть, – подумал Кузнечик, – я могу уже приготовиться к смерти». Но так как ему не хотелось умереть ни сегодня, ни завтра, набрался храбрости и сказал:

– Сеньор король, если бы это был простой кубок, я нашёл бы его сегодня же. Но это кубок его величества короля, и найти его мудрёней в три раза. Поэтому я прошу у вашей милости три дня отсрочки.

– Пусть будет по-твоему, – согласился король и приказал запереть предсказателя на три дня в тёмном и сыром подземелье.

Когда щёлкнул замок и колдун остался один, он подумал: «Дело плохо: никогда не был я колдуном, никогда не найти мне кубка и никогда не выйти из этой темницы. Остались мне только три дня жизни – и ни одним больше».

А надо сказать, что кубок украли у короля три придворных пажа и именно им поручил король носить пищу колдуну в подземелье.

Всю ночь не мог сомкнуть глаз несчастный Франчо, но вот настал первый день, и первый паж вошёл в темницу с полной миской чесночной похлёбки. Франчо сразу же догадался, что пришёл первый день, и печально воскликнул: