Самолет назывался АН-2. Впереди у него ввинчивался в синеву неба пропеллер, смешивая воздух для праздничных радуг. В кабине сидели два совсем молодых пилота, держась за один рычаг. Только левый летчик делал это правой рукой, а правый летчик — левой.

В гудящем тесном салоне лежали в углу бумажные почтовые мешки и пачки свежих газет. На железных скамейках, пристегнувшись широкими брезентовыми ремнями, примостились человек двенадцать. И все они глядела вниз, на покинутую планету.

Саша тоже стал глядеть вниз. С высоты в несколько сот метров отчетливо различалась черно-зеленая тайга, белые пятна озер, болотные провалы. Так одинаково промелькнули все триста километров.

Потом самолет пошел на снижение и посадку. И, проткнув клювом кудрявое облако, приземлился на сельском аэродроме — ровном заброшенном выгоне.

Саша сошел на землю по железной стремянке после всех пассажиров. В толпе встречающих он тотчас заметил дядю Митю. Доктор очень походил на брата. А может быть, наоборот. Дядя Митя стоял с большой сумкой на боку, в резиновых сапогах и махал рукой.

Около него пристроилась крупная спортивная коза со скрученной в сердцах бородой и тоже внимательно прощупывала глазами пассажиров, точно таможенник на посту.

Неизвестно, о чем она думала или гадала, но ей, видимо, понравилась сказочная картина выхода людей из брюха горячего зеленого шмеля, выпавшего из облаков. Она бы еще больше обрадовалась, выскочи из человечков такие же винтовые горячие шмели. И так далее. Так восторженно глядит ребенок на появление из просторной яркой матрешки других, таких же нарядных и блестящих, но уменьшающихся в росте.

— Здравствуй, Саша! Привет, племянник! — кричал дядя Митя — папин брат.

Потом доктор Донников без промедления и раскачки подхватил мальчика на руки и поднес к небесам. Потом опустил на землю, хотя, признаться, Саше хотелось еще пару раз взлететь повыше на сильных руках дяди.

Стоявшая рядом коза приветственно блеяла, внося лепту в общий хор. Неожиданно для пассажиров она просунула свою бородатую голову между ног мальчика и тоже попыталась в диком восторге подбросить его, видимо, под самые облака.

Саша потерял равновесие. Уронив дорожный чемоданчик, он рухнул на крутую спину козы. Довольное животное резво поскакало в родную деревню — мимо остолбеневших пассажиров, мимо изумленного начальника аэропорта в синей форменной фуражке.

За козой с невинным седоком мчался дядя Митя, придерживая локтем большую сумку с синим крестом на белом фоне и размахивая Сашиным чемоданчиком.

— Прыгай, Саша! — кричал он, вытягивая шею. — Не истязай козу! Слезай, кому говорю!

— Эй, на такси, попутчика не прихватите? — кричали озорные и шустрые на язык деревенские мальчишки.

Мальчишки шли с рыбалки с полными куканами рыбы.

— Немедленно прыгай! — приказал дядя Митя, почти настигнув оторопевшего от гонки Сашу.

Но тут прыткая коза развернулась к березовой рощице. Саша приземлился на дорогу. Когда он поднялся, одежда, волосы и лицо его были белыми от пыли, точно обсыпанные мукой.

— Ну как, не ушибся? — дядя Митя осмотрел ошарашенного племянника, стряхивая с одежды седой налет.

— Освежился! — Саша был под впечатлением безумной, невероятной скачки на мелкожующем рогатом. — Я, дядя, не знал до сих пор, что козы — такие сильные и умные, а главное, заботливые животные.

Сколько живу, а подобного не наблюдал! — дядя Митя огляделся по сторонам, точно ожидая подтверждения своим словам от земляков и пассажиров АН-2 рейса Щ-001. — Вот тебе и деревенское крещение, парень!

И тут все стали смеяться и вспоминать разные забавные истории. Коза, выставив из кустов лукавую узкую морду, блеяла на всю округу.

Так, почти фантастическим образом, городской житель второклассник Саша Донников въехал в село с пограничным названием Кордон. А к деревенским потешным историям прибавилась еще одна.

Лишь недоверчивый к слухам маленький печник дед Хирон, уже много лет болтавшийся без дела, то есть без приглашения сложить в доме печь либо плиту, по причине всеобщей газификации, мрачно покачал головой и объявил:

— Не к добру это, земляки! Не к добру! Видать, завтра град сыпанет и огурцы с сельдереем начисто побьет!

— Ты, дедушко, загодя не боись, — укоротили старика умные земляки. — Об эту пору града вовек не бывало! Огурцы же твои растут под стеклом в теплице.

— Помяните мои слова! — упрямился дед. — Возьмите, к примеру, год минувший. Коза моя, Клеопатра, пожарника из инспекции с крыльца сбоднула — и что? На другой день силосная башня рухнула. В одночасье обвалилась.

— Так то, дедушко Хирон, строители виноваты! — закричали деревенские люди, защищая истину. — Об том лучше прораба Честноганцева попытать — он начальствовал при сооружении колхозной силосной башни.

— А по мне — так знак был свыше! — заплетал чертовщину бывший печник, а ныне пенсионер районного значения.

Саша еще не знал, что лошадям, так же как и людям, необходим лечащий врач. Вроде участкового врача в городском районе.

Незнание происходило, конечно, от того что коней и других животных городской мальчик видел только в кино да в зоопарке. Лошади в кинофильмах смотрелись резвыми, упитанными и жизнерадостными. И все лошади очень быстро бегали, потому что всадники на них или кого-то догоняли, или от кого-то убегали.

Во всех кинофильмах про гражданскую войну кони несли отважных всадников, как правило, под сплошным пулеметным огнем, всадники врубались в цепи врагов и побеждали их.

Мальчики и девочки, сидя в кинозалах, страшно переживали за наших кавалеристов.

Но в боях убивали и ранили не только людей, но и коней. Бойцов отправляли в госпитали. А раненых и искалеченных лошадей лечили ветеринарные врачи.

Дядя Митя, когда был маленьким, тоже часто смотрел кинофильмы, где лошади вскидывались на бегу и падали вместе со всадниками под пулями и снарядами. И ему одинаково жалко было всех. Обычно то, что случалось дальше с лошадью, не показывали, может быть, потому, что считали: маленькому зрителю будет неинтересно и скучно.

А маленький Митя страдал в просмотровом зале. Всякий раз, когда мальчик видел рухнувшую на скаку лошадь, он сжимал кулаки и давал слово стать доктором животных. Он хотел лечить всех раненых и покалеченных коней на свете, всех собак и кошек, всех голубей, черепах и осьминогов.

Ребята во дворе называли его «доктором Айболитиком», но когда что-то случалось с их любимыми голубями, собаками или кроликами, показывали их Мите. Уже тогда он много знал о жизни, поведении и болезнях животных и птиц, а лучшими взрослыми друзьями его были ветеринары из лечебницы, что размешалась в конце улицы. У них он пропадал все свободное время.

Мальчик Митя был не только впечатлительным. Он всегда добивался того, чего хотел, упрямо шел к цели.

После школы он поступил в институт, где учили будущих ветеринарных врачей. А после его окончания, без всякого сожаления о городских удобствах и суете, поехал в село. Молодой доктор Айболит — теперь уже безо всяких кавычек доктор — поселился в Кордоне.

В колхозе «Красноармеец» дядя Митя проработал лет пятнадцать — честно служил своей детской мечте. За этот долгий срок он вылечил десять тысяч коней, коров и бычков и принял на белый свет сотни новорожденных.

А однажды дядя Митя помог раненному браконьером лосенку. Тот, обессиленный и измученный погоней, случайно забежал на ферму, колхоза — у людей же и просил помощи. И не ошибся: выходил его доктор и отпустил в тайгу.

Обо всех этих интересных вещах и делах Саша узнал от дяди Мити. Они сидели за обеденным столом, ели сизые ягоды голубики, запивая их топлеными золотистыми сливками.

Дядя Митя был точной копией брата. Такие же сильные руки, крепкий подбородок и вечно смеющиеся глаза, такой же высокий: шагая по квартире, он уклонялся от люстры, точно боксер на ринге от встречного удара. Но в отличие от Сашиного отца, дядя Митя был много спокойнее. Удивительными были и его мягкие движения, неотпугивающие, точно приученные к работе с осторожными животными.

Саша поначалу слушал внимательно, как и подобает воспитанному мальчику. Но разве усидишь на месте и сосредоточишься на беседе, когда хочется на улицу, где было мало машин и не было светофоров, ярких рекламных вывесок и плакатов.

За окнами докторского дома разворачивалась сказочная картина.

Недалеко от палисадника высилась средневековая деревянная крепость, сложенная из могучих стволов кедра, с узкими окнами-бойницами — точная копия сторожевых острогов земли Сибирской. Казалось, что только стемнеет во дворе, как в бойницах задвигаются воины и послышится острый звон металла о металл.

Но дядя Митя объяснил, что это вовсе не крепость, а бывшая мельница. И сейчас там хранят овес и семена трав.