Бамбук медленно выпрямился во весь свой гигантский рост и долго стоял, в недоумении качая зелёной головой. Затем нагнулся и переспросил уползающую прочь гусеницу:

– Вы уверены? Это именно та леди, которая здесь жила? В жёлтой шляпе? Вы не ошиблись? Сердитая гусеница нехотя обернулась в ответ:

– Именно в жёлтой шляпе, её любимый цвет. Можете удостовериться сами, она по-прежнему её носит, хотя давно бы могла позволить себе купить новую. Более шикарную, на мой взгляд.

Художник: Дарья Правилова, 12 лет

И, раздражённая недоверчивостью великана, гусеница уползла в траву. Бамбук неторопливо распрямился.

«Как жаль! Я не успел спросить сердитую даму, в какой стороне находится город? Как далеко от моей галереи?» – подумал он огорчённо и начал оглядываться в поисках дороги. Для удобства даже на цыпочки встал, вытянувшись вверх и пытаясь что-нибудь разглядеть на другом берегу реки. Но впереди всё было скрыто зарослями густого кустарника, и Бамбуку ничего не оставалось, как вернуться на своё место. Внезапно он сообразил, что сегодня был тихий, безветренный день. Лес стоял, не шелохнувшись! Бамбука озарила радостная мысль.

«Я сам, без помощи ветра, наклонился к земле и вернулся назад! Я научился это делать!» – подумал он в восторге.

Бамбук отыскал глазами портрет Сыроежки, и слёзы радости упали в траву:

– Прости, дорогая… И спасибо, – прошептал Художник. В ответ он услышал, как ветер тихо пробежался по его картинам, словно разглядывая и запоминая их, и улетел за реку. «Может быть, в город? К Сыроежке? Чтобы передать мои слова?» – подумал с надеждой Бамбук, принимаясь за новую работу.

Владимир Германздерфер и Наталья Рябцева

г. Дрогобыч, Украина

Жил себе в деревне Кузьма, горя не знал. Любил жену Марьюшку да деток своих малых. Плотник был отменный, на всю округу славился. В лес дремучий ходил, не боялся беду повстречать. А беда сама к нему из леса незваной гостьей пришла. Поселился в лесной чаще Чёрт рогатый. Стал ночью приходить в поле и пшеницу топтать. На силу свою надеется, никого не боится. Когда пшеницу всю вытоптал, забрался в сад к Кузьме и начал яблоньки ломать да яблоки неспелые на землю бросать.

Позвал Кузьма на помощь людей. Хотел изловить рогатого да проучить как следует. У барина сеть купил. Еды вкусной возле яблонек разложил. Попрятались крестьяне в траву, стали ждать. Слышат, идёт Чёрт. От каждого шага земля сотрясается. Кто испугался – тот прочь убежал. А кто смелым был – тот остался. Увидал Чёрт угощение на траве, устремился к нему. Тут Кузьма как крикнет:

– Тяни!

Испугался Чёрт крика громкого. Бросился бежать, да в сети попал. Сидит, глазами-угольками во все стороны зыркает, а люди с него потешаются.

– Всё, Чёрт! Пришёл тебе конец. Не будешь больше беду нести.

– Это не вы меня поймали, а я вас.

Мужики удивились, на сеть глянули – а в сети дыра огромная. Барин вместо новой сети старую, рваную продал. Разорвал её Чёрт одним движением и освободился. Поднялся во весь рост, глянул на крестьян – и те врассыпную бросились. Торопятся смельчаки, толкаются, друг друга обгоняют. Разбежались в разные стороны, от страха в домах попрятались. На улицу никто носа не показывает. А Чёрт радуется своей силе. По дворам бегает, кур да барашков, гусей да уточек в лес уводит. Один Кузьма не испугался: сад свой и дом сторожит. Прибежал Чёрт и к нему. Да не торопится пакостничать, кругами ходит.

– Чего тебе надо, душа рогатая?

– Пойди ко мне в работники, Кузьма. Слыхал я, ты плотничать умеешь?

Задумался Кузьма. Авось, Чёрт дом его и сад в покое оставит.

– Отчего не пойти? Пойду, коль надобно.

Собрался Кузьма к Чёрту в чащу лесную. Марьюшку обнял, с детишками малыми попрощался. Поклонился на пороге и вышел из дому. Глядят люди в окна, а Кузьма за Чёртом в лес идёт. Шагает себе смело, солнышку улыбается да пыль лаптями поднимает. Шли они долго: полем широким, потом лесом высоким. Шли целый день и пришли на болото в самой чаще. Смотрит Кузьма – посреди топи дом стоит. Одна стена от старости покосилась, через другую трава растёт. Крыша дождь в дом впускает дырками огромными.

– Вижу, Чёрт, и вправду плотник тебе нужен. Садись на траву, а я на спину тебе полезу. Перенесёшь меня к своему дому.

Послушался Чёрт. Сел на траву. Кузьма на его спине разместился и поехал по болоту. Чёрт топкие места обходит. Каждую кочку знает, каждую ямку гиблую. Перенёс Кузьму на твёрдую землю, на ноги поставил.

– Слезай, человек. Вот тебе дом. Приступай к работе.

Кузьма песню запел да стал топором мох со стен счищать. Работа у плотника ладится. Под рукой умелой стружка в завиточек скручивается, досочка к досочке ложится. Всю ночь работал. Только под самое утро закончил. Проснулся Чёрт, глядит, а дом не узнать.

– Ущипни меня, Кузьма. Не сон ли это?

Плотник рассмеялся, но трогать Чёрта не стал. Топор за пояс заткнул и говорит:

– Раз работа тебе нравится – значит, плата должна быть щедрая.

– Чего ты хочешь, Кузьма? Золота, серебра, одежду новую? А может, для деток лапти липовые, а для любимой платок пуховый?

– Не нужны мне, Чёрт, ни твоё золото, ни лапти для деток, ни платок для Марьюшки. Ты вместо платы лучше в деревню больше не ходи да пшеницу не топчи. К яблоням моим не лезь и яблоки зелёные не срывай.

Чёрт в согласии головой кивнул, но призадумался. Как бы это Кузьму обмануть да навек в хозяйстве у себя оставить. Не хочется ему обещание выполнять, жаль работника такого отпускать.

Думал Чёрт, думал, а наутро, пока Кузьма не видел, дверь с петель снял да в болото бросил.

– Вставай, Кузьма. Беда у нас. Плохо ты дверь смастерил. Смотри: ночью маленький ветерок подул и дверь унёс.

Кузьма понять не может, как дубовую дверь ветер с петель снять мог? Пошёл вокруг дома ходить. Видит: на болотных кочках следы Чёрта отпечатались. Аккурат возле воды заканчиваются. Призадумался Кузьма. Понял, что так просто ему от Чёрта не отделаться.

– Хорошо, Чёрт. Останусь у тебя жить. Хорошо у тебя тут, спокойно. Крика нет, шума разного.

Обрадовался рогатый и побежал в деревню беду творить.

А Кузьма дом Чёрта огромный разломал и на его месте построил махонький. Как раз в рост человека, да всего в несколько шагов в ширину. Дверь крепкую сделал, а стены ещё крепче. Как дом был окончен, вошёл Кузьма внутрь и дверь крепко-накрепко закрыл.

Пришёл Чёрт. Глядит – нет больше на болоте огромного дома, а вместо него стоит махонький. Обошёл Чёрт дом со всех сторон. Попробовал крышу приподнять, да ничего не получилось. Тяжела она даже для чёртовой силы. Стал в окно лезть – да рога не дают. Начал двери дёргать, так они даже не шелохнулись. А на улице дождь идёт, Чёрта каплями холодными мочит. Устала нечисть рогатая. Сел возле дома на землю мокрую и просит:

– Впусти меня, Кузьма. Спрячь от дождя да место укажи, где поспать можно и сил набраться.

Вышел Кузьма из дома.

– Так и быть, заходи.

Как только Чёрт весь в доме поместился – Кузьма взял и дверь досками заколотил. Сидит рогатый в доме, не шевелится. Коленки возле самой бороды, локти в стены упираются. Узко ему, тесно, ни выдохнуть, ни вдохнуть. Дождь к тому времени прошёл, солнышко ласковое выглянуло.

– Выпусти меня, Кузьма. Дай на солнышке погреться.

Заглянул Чёрт одним глазом в окошко – а человек из болота дверь вылавливает. Устроился на ней, как на плотике, шестом от топи оттолкнулся и поплыл в сторону леса.

С тех пор про Чёрта целое лето никто не слыхивал. Позабыли люди, как он пугал их да разбойничал. Собрали урожай да праздновать стали. Кузьма же на болото воротился. Видит, стоит его домик маленький как ни в чём не бывало, а в нём Чёрт исхудавший сидит.

– Ну что, нечисть рогатая, плоха моя плотницкая работа?

– Хороша, Кузьма. Я схитрить хотел – и сам на хитрость попался. Отпусти меня. Понял я науку. Да и силы прежней у меня нет. Отпусти, не оставляй здесь, а то сгину.

Отколотил Кузьма дверь. Вышел Чёрт несчастный, паутиной заросший. Еле на ногах держится, через раз дышит. Жалко Кузьме его стало. Построил он рогатому дом большой да просторный.

– Нравится?

Черт расправил плечи, лёг на лавку и улыбнулся.

– Нравится, Кузьма!

Уснул сном счастливым и больше в деревню не хаживал. Беду людям не нёс, еду себе в лесу находил. Потому как знал: живёт в деревне Кузьма-плотник, которого лучше не обманывать, если не хочешь сам обманутым быть.

Художник: Яна Рябцева, 12 лет

Татьяна Григорьева

г. Улан-Удэ

В оробей Васька… Что, уже смешно? Конечно, смешно, имя-то кошачье. Но так мама назвала. Ей в своё время сильно досталось от кота Васьки, и она самого крупного птенца, который вылупился из яйца первым, назвала Васькой в надежде, что он вырастет и отомстит за маму. Остальных вообще никак не назвала, воробьёв редко называют сразу. Имя они зарабатывают: «Драный хвост», «Кривая лапа», «Острый клюв». Почти индейские какие-то имена.