Гонят пчелы табун к дому старухи, а юноша бежит впереди, кричит:

— Открывай, мать, конюшню, принимай коней!

Старуха пересчитала их — все на месте!

Подивилась старуха, что юноша перехитрил ее.

«Не человек, а чертово копытце», — думает она. Повела старуха юношу в дом, усадила поужинать, а сама пошла на конюшню.

— Разве не велела я тебе спрятаться за девятью горами? Почему ослушался меня? — напустилась она на белого коня.

Взяла старуха кнут и давай хлестать — исполосовала всего.

Потом привела юношу в конюшню и говорит:

— Выбирай любого, какого пожелаешь.

Уверена старуха, что не возьмет юноша белого коня — места на нем живого нет.

Выбирает сын Вороного, осматривает одного коня за другим, никак не выберет. Подошел к белому коню, а тот вдруг зашептал ему по-человечьи:

— Возьми меня, избавь от злой старухи. Жалко стало сыну Вороного бедного коня.

Любил он коней, ведь с ними вырос.

— Дай мне белого коня! — говорит он старухе.

— На что он тебе, хилый да хворый! Воя сколько откормленных, гладких!

— Нет, не хочу я другого!

Делать нечего, пришлось старухе согласиться.

Повел сын Вороного белого коня под уздцы. Не стал его седлать, пока раны не заживут.

— Дай мне отдохнуть три дня, исхлестала меня старуха, — сказал конь юноше. — Буду тебе служить верно, за добро добром отплачу.

Три дня пасся белый конь на склоне горы. А на четвертый день зажили у него все раны.

Вскочил на него юноша и говорит:

— Вези меня по белу свету!

Ехали они через густые леса, через пустынные места и повстречали пастухов. Пастухи усадили путника у костра, накормили хлебом, овечьим сыром.

С горы, где они сидели, юноша приметил вдали огонек. «Наверно, жилье, — думает, — поеду попрошусь на ночлег». Распрощался с пастухами и помчал коня. Подъехал и видит: светится перышко на траве, сияет, сверкает лунным светом.

Взлетело перышко и молвило:

— Возьмешь меня — раскаешься, не возьмешь — раскаешься.

— Не бери, — говорит конь, — хлопот не оберешься.

Не послушался юноша коня, схватил перышко и спрятал в карман.

Много ли, мало ли проехал сын Вороного, повстречал он царевых слуг. Схватили они юношу, повели во дворец.

Привели юношу во дворец и оставили под террасой ждать, пока царь отужинает. Царский стол ломится от яств — не скоро поужинает царь! Юноша достал из кармана перышко разглядеть, какое оно, а от него такой свет разлился — огни во дворце померкли!

— Что случилось, что там сияет? — кричит царь.

Спустились слуги под террасу и видят: светится перышко! Привели юношу к царю. У царя от восторга дух захватило. Вырвал он перышко из рук юноши и говорит:

— Таким сокровищем только царю положено владеть!

— Ну и забирай! Захочу, раздобуду птицу, от которой это перышко, — похвастался юноша.

— Раздобудешь — сделаю тебя своим наследником, а нет — снесу голову за хвастовство, — говорит царь. — Даю тебе три дня сроку.

Легко пообещать, трудно дело сделать.

Пошел сын Вороного за советом к своему белому коню.

— Говорил тебе — не бери перышко! Ладно, помогу, да смотри в другой раз будь осторожнее и словами не кидайся. Иди скажи царю, пусть зарежут буйвола и дадут тебе требуху.

Так юноша и сделал. Снарядился он в дорогу, взял с собой буйволиную требуху.

Помчал белый конь юношу к морскому берегу.

— Видишь островок в море? — говорит конь. — Перенесу тебя туда. Я спрячусь в море, а ты ложись на берегу и прикройся требухой. Налетит сверху огромная птица, ты ухвати ее за крылья и держи покрепче. А теперь хлестни меня плеткой.

Хлестнул юноша коня изо всей силы. Стрелой вытянулся конь, перенес юношу на островок.

Лег сын Вороного на берегу, прикрылся требухой, а конь скрылся в волнах. Только скрылся конь — послышался шум, поднялся ветер. Налетела сверху огромная птица, сверкает вся, переливается. Схватила она требуху, а юноша вцепился птице в крылья и держит ее, не отпускает. Взмыла птица в небо. Трудно ей поднимать юношу, опустилась она к земле, передохнула, потом снова взлетела, опять опустилась. Так поднималась и опускалась она, покуда не изнемогла.

Выскочил из моря белый конь и понес сына Вороного с добычей к царю.

— Обманул ты меня, — кричит царь, — не ту птицу поймал, не светятся ее перья!

— И не будут светиться в неволе! — отвечает юноша. — Выпустишь птицу, увидишь — огнем горят ее перья!

— Отпусти, государь, отпусти, но с уговором: пусть привезет тебе девушку, которая владела этой птицей, — шепчет на ухо царю главный визирь.

— Привези мне девушку, которая владела этой птицей. Не привезешь — прирежу птицу, на что мне такая! — грозит царь.

Сыну Вороного жалко птицу. Не знает, как быть. Пошел он за советом к своему умному коню.

— Говорил же тебе — не бери перышко. Вперед будешь слушаться меня! Так и быть, выручу тебя и на этот раз. Садись, поедем за девушкой.

Конь примчал его к морскому берегу и говорит:

— Я опять перенесусь на тот островок. В саду на островке спит девушка. Подкрадись к ней тихонько сзади — хоть и спит она, видит и с закрытыми глазами. У красавицы двенадцать кос. Схвати ее за две средние да покрепче держи. Будет девушка кричать, умолять, не выпускай ее, пока не поклянется, что пойдет с тобой.

Прокрался сын Вороного на заре в сад. Видит: спит девушка лицом к восходящему солнцу. Одним прыжком очутился юноша позади нее, схватил за две средние косы. Проснулась девушка, кричит, просит отпустить ее.

— Поклянись, что пойдешь со мной, тогда отпущу, — говорит юноша.

Поклялась прекрасная девушка. Тут выскочил белый конь из моря и понес их ко дворцу старого царя.

Увидел царь красавицу и захотел сделать ее своей женой.

А девушка заупрямилась:

— Не стану я твоей женой, очень ты старый.

— Вовсе я не старый, — обиделся царь. — А как принесут мне горсть нехоженой земли, и совсем помолодею.

И приказал юноше отправиться за нехоженой землей.

Но девушка не хочет выходить за царя, ни за старого, ни за молодого, — полюбился ей отважный юноша.

— Погоди, государь, не спеши, — говорит она царю. — Докажи, что ты не старый. Спляши на узенькой доске над котлом с кипятком, тогда и пойду за тебя.

Принесли огромный котел кипящей воды, уложили сверху узкую доску. Но царь боялся подняться на доску, и пошел он на хитрость.

— Пусть сперва юноша спляшет, посмотрим, как пляшут молодые, — говорит он девушке.

Сын Вороного легко вспрыгнул на доску и стал плясать.

Царь взял и неприметно приподнял доску с одной стороны — упал юноша в котел! Вытащили его слуги и бросили позади дворца бездыханного.

Почуял верный белый конь беду, сорвался с привязи и понесся к своему другу. Облизал он юношу с головы до пят и оживил его.

Вернулся сын Вороного во дворец. Обмер царь — откуда он взялся живой!

— Что же ты не пляшешь, царь, забыл про условие? — говорит девушка.

Кряхтя, вскарабкался царь на доску. Задрожал, затрясся, ноги не может приподнять — куда там плясать! От страха потемнело у него в глазах, и бултыхнулся он в кипяток.

— Уйдем отсюда, — сказала девушка сыну Вороного. — Зачем тебе царство?

Отпустили они на волю диковинную птицу, сели на белого коня и отправились странствовать по свету.

Пересказ для детей Н. Гессе и 3. Задунайской.

а краю одной деревни стояло двенадцать одинаковых домов. Шесть изб рядом, шесть изб тоже рядом, только по другую сторону улицы. И жили в этих избах двенадцать братьев. У каждого была жена и дети, да не о них речь пойдет, их поминать не будем.

Так вот, жили двенадцать братьев. Собрались они однажды зимой в город Сортава́лу за покупками. Кому соль понадобилась, кому ситец жене на платье, кому мыло, кому сапоги… Запряг каждый свою лошадь, расселись по саням и поехали.

Ехать не близко, в пути их ночь застала. Свернули они на постоялый двор при дороге. Стали лошадей распрягать. Один брат говорит:

— Не забудьте сани оглоблями повернуть в ту сторону, куда нам ехать надо.

— Хорошо придумано, — сказал другой брат.

— Завтра гадать не придется, куда ехать, — сказал третий.

— Знай гони лошадей, пока до Сортавалы не добегут, — добавил четвертый.

Услышал их разговор хозяин постоялого двора, подивился, посмеялся. Однако ничего братьям не сказал.

А братья поставили лошадей на конюшню и все двенадцать саней повернули оглоблями в одну сторону — к Сортавале. Потом пошли в дом и легли спать.

Едва братья заснули, хозяин взял да и повернул оглобли в другую сторону. Сам себе сказал:

— Не со зла ведь делаю. Просто любопытно — неужели они и вправду по оглоблям дорогу узнают?