— А-а! Попался, собачий сын! — прошипел он над самым ухом мальчика.

Аслан вскочил на ноги. Он хотел вырваться, но старик крепко держал его за запястье.

— А ну! Покажи, что в майке! — кричал он.

— Это не твое! Это…

Аслан не договорил. Он боялся за маленького ежика и решил не выдавать его злому старику.

— Все тут мое! Все! И ты это сейчас узнаешь, когда очутишься в холодном погребе!

— Я не хочу в погреб! Не хочу! — закричал Аслан.

— Не хочешь?! Тогда выбрось все из майки и скажи, кто тебя привел сюда? В мой сад не так-то просто забраться! С кем ты пришел?!

«Задание! — испугался Аслан. — Старик может поймать ребят!»

— Тебя спрашиваю! — кричал старик.

— Мя-а-а-у! Мя-а-а-у! — завопил Аслан.

— Сейчас я сам узнаю, с кем ты пришел! Тогда ты у меня залаешь!

— Мя-а-у! Мя-а-у! Мя-а-у!

Аслан услышал в ответ кряканье и улыбнулся.

Злой старик подумал, что мальчишка насмехается над ним, и ударил его палкой по ногам.

Аслан упал и закричал от боли, а старик потащил его по дорожке, выложенной бетонными плитами, в свой огромный двор.

Сын полка вырывался, но старик крепко держал его в костлявых руках. Мальчик стукнулся о коряжку головой, содрал кожу с ноги, а с колена бетонная дорожка счистила старые болячки. Это было больнее всего!

— Не смей бить ребенка! — закричал подбежавший Боз.

Он вырвал Аслана из рук вредного старика. И мальчики выбежали на улицу.

— Милицию вызову! В тюрьму отправлю! — несся им вслед скрипучий голос Алибека.

— Ты не бойся! Маленьких в тюрьму не сажают, — успокоил Аслана Боз, когда они свернули за угол.

— Я и не боюсь, — расхрабрился Аслан.

Ребята дожидались Боза и Аслана на поляне. Они выстроились перед командиром.

— Товарищ командир, задание выполнено! Школьный мяч спасен! — доложил Тотырбек и добавил: — Убитых нет, без вести пропавших нет, ранен только… один боец.

— Молодцы! Вольно! — скомандовал Боз.

— Пусть Аслан расскажет, как он попал к врагу, — попросил Тотырбек.

Аслан, сбиваясь и путаясь, рассказал, как он спасал ежика.

Одни ребята смеялись, другие сердились: из-за пустяка мог провалить важное дело.

Боз поднял руку, и ребята стихли.

— Аслан задание выполнил, — сказал он. — Ежика Алибек не тронул бы, но мальчик этого не знал. И все же он — молодец: не дал в обиду беззащитного. А главное, Аслан не выдал своих товарищей. Он оказался храбрым бойцом. Перед строем объявляю ему благодарность!

Ежика выпустили на волю, а раненого командир приказал отнести домой! Ребята сцепили руки и понесли Аслана.

…«Хорошо все-таки, что старик не поймал маленького ежика», — упрямо думал Аслан, сидя за кустом.

— Аслан! Асла-ан! — позвал дедушка Тасо. — Где же он? Уже поздно. Заигрался совсем с ребятами, забыл про дом, — ворчал дед.

— Я здесь, дада… — отозвался рядом мальчик.

— Что это с тобой? — испугался дедушка, даже в сумерках различив синяки.

Аслан виновато опустил голову и молчал.

— Ну, идем домой! Нечего тут сидеть!

Бабушка заахала, стала спрашивать, не больно ли ему, видит ли он глазом.

Мама жалеть не стала.

— Ты с кем подрался? — спросила она строго.

Мальчик стоял около дивана и молчал.

— На вопросы взрослых положено отвечать, — напомнил ему дед.

Аслан с мольбой посмотрел на него. Дедушка сидел за столом, сердито смотрел на мальчика из-под лохматых седых бровей и подкручивал пальцем кончик пышного уса.

— Я не могу… Это военная тайна. Я обещал мальчикам…

В комнате наступила тишина. Было слышно, как тикали настенные часы и сопел Аслан.

— Тайна так тайна, — наконец сказал дедушка Тасо и попросил бабушку накормить мальчика, а Зере сказал: — Неси теплую воду и аптечку. — И добавил: — Кажется, ремонт в садике уже закончился. Нельзя его оставлять без присмотра.

— Можно, дедушка. Ты положись на меня. Я — храбрый, так сказал Боз.

У мамы Аслана был день рождения. И дедушка с бабушкой подарили ей магнитофон. Загорелся на нем зеленый огонек, завертелись кассеты. Дом наполнился веселой музыкой.

— А я зато тебе дарю песенку — самую, самую, самую… Называется просто «Божья коровка», — сказал сын и запел тоненьким голоском:

— А еще я обещаю не баловаться сегодня, — уверил ее Аслан, как только песенка была пропета.

— Как, целый день проживешь без замечаний? — удивился дедушка.

— Проживу! Честное слово, проживу! Только не отправляйте меня в садик.

— Нельзя, — сказала мама. — В садик надо ходить каждый день. И потом, скоро в подготовительной группе выпускной утренник. Разве ты не хочешь спеть и сплясать на нем?

— Я и в садике проживу без замечаний, — согласился Аслан. — Ну, я пошел тогда.

По широкой улице села он шел спокойнее обычного. Не рубил «саблей» невидимых врагов, не стрелял в них из пальца, как из пистолета, не скакал, как всегда, а шагал со скучным серьезным лицом.

Около моста нагнал его на палке-коняшке Тимур.

— Аслан, подсядь, прокачу! — позвал его друг.

— Мне нельзя, — тихо ответил он.

— Заболел? — Тимур соскочил с коня и подошел к другу.

— Просто нельзя, — нахмурил брови Аслан.

— Ишь ты?! — рассердился на него Тимур.

— Я маме пообещал не баловаться.

— Никогда-никогда? — испугался Тимурка.

— Не-ет, — улыбнулся Аслан. — Только сегодня.

— Разве сегодня мамин день? — все допытывался Тимурка.

— День рождения у моей мамы, понимаешь?

— Да, — озабоченно сказал Тимурка и почесал за ухом. — Ты слово давал?

— Да, — ответил Аслан.

— Октябренское или пионерское?

— Я давал честное мужское слово!

— Вот как! Тогда тебе в садик идти нельзя. Там без замечаний разве проживешь?

— А как? — оживился Аслан.

— Не пойти и все. Говорю тебе — в садике без замечаний не проживешь. «Толкнет» тебя дерево — упадешь и запачкаешь штаны. Дереву за это ничего не будет, а тебя накажут. Принес я как-то бархатную гусеницу. Ребятам ее хотел показать. Думаешь, простую? Она могла по ниточке от дерева до дерева переползти. Ты бы смог?

— По ниточке? — переспросил Аслан, но Тимурка не дал ему подумать.

— Ты не сможешь, а она могла. Она сперва в цирке выступала! — доказывал Тимурка. — А воспитательница назвала ее «дрянью» и велела выбросить.

— И дед не любит гусениц. Они, говорит, листья съедают. Они вредные.

— Так те простые гусеницы. — А эта была циркачка! Понимать надо! — помолчал немного и предложил: — Не ходи в садик.

— А как?

— Можно до самого вечера просидеть в огороде или на поляне с зажмуренными глазами. Никто тебя не накажет. Тебе, самое главное, слово сдержать.

— Не-ет, нельзя…

— Мне что? — обиделся Тимурка. — Честное слово ты давал, а не я. Может, боишься в огород идти?

— Кто боится?! — нахмурил брови Аслан.

— Ты!

— Я?! — Аслан взмахнул «саблей» и побежал к узкому переулку, через который ближе пройти к огородам.

Тимур помчался за ним.

Среди высокой кукурузы повстречалось мальчишкам раскидистое дерево, яблоня. Тимур взобрался первым. Он повис на самой толстой ветке, крикнул Аслану: «Смотри!», раскачался и спрыгнул на землю.

Аслан тоже залез на дерево, руками ухватился за ту же ветку, что и Тимурка, чуть раскачался и посмотрел на землю.

«У-у, как высоко», — подумал он и хотел ногами обхватить ветку спереди, чтобы по ней сползти немного ниже, как услышал насмешливый голос друга:

— А-а, боишься?

Аслан сильно зажмурил глаза и разжал руки. Ушиб ногу, но плакать не стал. Пошли дальше.

У длинного ряда вишен они играли в прятки, по ровным коридорам картофельной ботвы ползали, как ящерицы, наперегонки, отчего почернели их руки, животы и ноги.

— Запачкались как! — огорчился Аслан. Но Тимурка его успокоил:

— Рубашки снимем, а руки и ноги помоем.

Солнце было высоко на небе, когда они, исцарапанные, грязные и голодные, перелезли через ограду и вышли к реке.

На берегу было много рябят. Одни лежали на горячих камнях, самые маленькие барахтались у берега, а большие парни прыгали с невысокого обрыва в воду вниз головой.

— Здорово! — прошептал Аслан, когда рыжеголовый Саша взлетел в воздух, потом кувыркнулся разок и исчез в воде.

— Большие все могут, — сказал Тимурка.

— Саша — капитан команды школьных футболистов. Давай посмотрим, как ребята прыгают. Что, нам нельзя посмотреть?

— Посмотреть можно, — согласился Тимур.