— Почему? Ты же училась в школе и знаешь, что у человека всего две ноги. А у тебя ноги не болят?

— Немножко. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что думала, может быть, ты пойдёшь на прогулку.

— А ты чего хочешь: чтобы я пошла или чтобы осталась?

— Я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже люблю, но ты уже такая большая, что можешь остаться и одна. Да вас, к тому же, двое: ты и Кристя…

— Да, мамочка, мы ничего не боимся. Ты должна знать об этом. Даже дьяволов мы не боимся… Криська, ты что щиплешься?

— Спокойно, девочки. Данка, не дерись.

Из углов комнаты, из-под кроватей, из-за шкафа уже вылезали сумерки, и поэтому никто не видел, как обе почтенные четвероклассницы показали друг другу язык.

С улицы кто-то позвал:

— Бася! Ты готова?

— Сейчас выхожу, — ответила мама Дануты и строго сказала девочкам: — Вымойтесь хорошенько и — в кровати.

— А папа вернулся? — спросила Данка, которая сразу узнала голос отца.

— Вернулся.

— Почему?

— Потому что на озере нет ветра.

— Куда вы пойдёте?

— В клуб. Потанцевать.

— Скоро вернётесь?

— Нет, не скоро. Не приставай. Спокойной ночи, девочки!

— Спокойной ночи! Спокойной ночи! — радостно воскликнули обе и с воодушевлением бросились прощаться.

— Осторожнее! Куда суёте свои мокрые лапы? Разольёте воду!.. Девчонки, да вы что, с ума посходили, что ли?

— Посходили! Посходили! — счастливо пропищали Данка и Кристя.

Мама Дануты закрыла за собою дверь, из-за двери ещё раз пожелала спокойной ночи и сбежала по лестнице.

Данка и Кристя, оставляя мокрые следы на полу; скользнули к окну, присели, высунув из-за подоконника только намыленные щёки, любопытные глазёнки и уши.

Вот взрослые показались из-за угла.

— Вообще-то говоря, надо было бы снять паруса и отнести их в сарай, — без особого энтузиазма предложил папа Андрейки.

— Да бросьте вы. Снова будем вас ждать…

— Сейчас пойдём потанцуем, а когда вернёмся, может, еще и поплаваем…

— Как бы ветер не налетел…

— Яхта стоит в бухте, кругом — деревья. Ничего с нею не случится.

Голоса становились всё тише и тише, темнота растворяла силуэты, обволакивала мутной серостью наступающей ночи. Под липой вдруг громко закудахтала курица.

— Что она там делает? — удивилась Кристя, высовывая голову в окно. — Цыпочка, цыпочка, цып, цып, цып!..

— Чего дурака валяешь? — прошептала «курица». — Это я, Здишек. Сигнал вам даю. Быстро собирайтесь, а то сейчас Луна взойдёт.

Обе девочки подскочили, как ошпаренные. Верно! Нужно торопиться.

— Я уж не буду мыть ноги. И так всё равно запачкаются.

— Не пачкай полотенце мылом!

— Выливай воду!

— Прячь мочалку!

— Надеть плащ?

— Не надо. Тепло. Захвати бинокль.

— И резиновый круг возьмём. В случае чего…

— Заверни в газету кусок колбасы и хлеба.

— Мне не хочется есть.

— Но может захотеться. А не захочется — так дадим Твардовскому. Он, наверно, не ел на Луне колбасу, потому что там нет ни свиней, ни колбасных лавок!..

— Хорошо. Дадим ему, и тогда уж он не исчезнет.

— Почему?

— Да потому, что, кто съест колбасу, тот уже не сможет наколбасить. Ты слышала, чтобы кто-нибудь колбасил с колбасой?

— Нет…

— Ну так вот… Застегни мне сандалии, а то из-за этого круга мне не нагнуться.

— Так сними его на минуту…

За окном снова нетерпеливо закудахтала «курица»:

— Ко-ко-ко-ко, ко-ко-дак! Коко-дак!

— Разошёлся, будто яйцо снёс. Ну, ты готова?

— Готова.

— Тогда побежали.

Они выскочили на лестницу, хлопнув дверьми. Мигом слетели вниз, выбежали из сеней на двор. Здись привязывал длинную верёвку к ошейнику Азора.

— Чтобы не сбежал, как вчера, — пояснил он. — Может нам понадобиться.

— А где Андрей?

— Сейчас придёт. Мать у него штаны отобрала. Пришлось мне ему свои одолжить.

Скрипнула дверь, ведущая в сени, и показалась странная фигура без ног.

— Чудеса уже начинаются, — пискнула Кристя.

— Ещё нет, — возразил безногий человек голосом Андрейки и подошёл ближе.

Девочки внимательно поглядели на него и прыснули со смеху. На мальчугане была белая трикотажная рубашка, руками он прикрывал голый живот, а чужие штаны на длинных лямках свисали у него до пяток.

— Давайте помогите мне, — серьёзно попросил он. — Надо связать эти лямки сверху.

Так и сделали, и Андрейка принял более или менее человеческий вид.

— Не очень здорово сидят на тебе эти брюки, — сокрушённо вздохнула Данка.

— Не беда. Зато ему теперь можно дать по крайней мере лет шесть, — вмешался Здишек. — И это хорошо. Потому что младенца никто не испугается… Ну, пошли?

— Пошли, — решительно сказал Андрейка и, гордый похвалой, добавил: — Бинокль я взял и жучков в коробке тоже. Теперь я ничего не боюсь. — Тогда двигай первым.

— Нет, ты с собакой иди первым.

— Хорошо. Только, гляди, не потеряйся.

Когда они вышли за калитку, Данка, поразмыслив, предложила:

— Может, привязать Андрейку к Азору? Тогда оба уже не потеряются.

— Правильно. И у меня руки будут свободны, — тут же поддержал Данку Здись.

Андрейка не сопротивлялся. Его обвязали верёвкой вокруг пояса и туго затянули узел.

— Я собачек тоже люблю, — Андрейка погладил Азора по голове и крепко взял его за ошейник.

Они остановились перед развалинами старого дома. Сегодня эти руины совсем напоминали собой замок. Луна ещё не взошла, и труба была похожа скорее на толстый кирпичный столб.

— Подождём здесь или полезем?

— Полезем, — отдав приказ, Здишек первым двинулся по разбросанным всюду кирпичам, поднялся по ним наверх и, наклонившись, заглянул в середину. Перед ним чернела широко раскрытая пасть печи.

— Ничего не видать, — услышали девочки его странно изменившийся голос, и в это мгновение Здись вдруг исчез, словно сквозь землю провалился.

Данка охнула, Кристя тихонько пискнула, а Андрейка немного даже попятился назад. Он присел на камень и сказал:

— Пусть он там всё уладит, а мы лучше тут подождём…

Но не успел ещё он кончить, как раздался короткий свисток. Азор рванулся вперёд, вслед за ним — привязанный Андрейка, и оба очутились в печи.

— Эй, Андрейка, ты куда бежишь? — крикнула Данка, бросаясь в погоню.

— Туда, куда и собака, — долетел будто из-под земли его голос. — Я сильно к ней привязан.

Данка соскользнула по кирпичам следом за мальчишками.

— Не оставляйте меня одну! — испуганно вскрикнула Кристя и грохнулась на спину Данки.

— Осторожнее!

— Подвинься-ка немного.

— Перестань лизаться.

— Это не я! Это Азор…

— А чья это нога?

— Наверно, моя…

— Убери её куда-нибудь вбок.

— Вчера здесь просторно было, я даже танцевала. А сегодня никак всем не поместиться.

— Вчера нас сюда привёл волшебник. Я сама видела, как пан Рамигани в этакую небольшую коробку посадил пять гусей…

— Сегодня тесно, потому что вы перетрусили, — сердито огрызнулся Здись, растирая шишку, вскочившую у него на лбу. — Андрей свалился прямо мне на голову.

— Я ничегошеньки не боялся и потому храбро прыгнул.

— Храбрый… — бурчал Здись. — Чуть Азору голову не оторвал, так упирался ногами…

— Я боялась, что одна останусь там, на дворе… — честно призналась Кристя.

— Все мы струхнули. Это только мальчишки вечно пыжатся, как индюки, — авторитетно заявила Данка. — Не боится лишь тот, кто ничего не понимает, кто думать не умеет. Дурак и в самом деле ничего не боится. Только надо уметь страх-то свой упрятать, не позволить ему командовать тобой. И тогда действительно будешь храбрым. Потому что отвага… отва… Послушайте, тут кто-то ползает по стене и сыплет что-то на нас.

— В самом деле?

— А вот он! Держу! Помогите-ка, хватайте…

— Что это?

— Не знаю. Длинное и лохматое.

— Погоди, это прикреплено.

— Двигается. Держи!.. К чему прикреплено?

— Знаю — к Азору. Это его хвост.

— Хвост?!

— Ну да. Он машет хвостом и сметает сажу нам на головы. А ведь мы сегодня мылись. И головы мыли. Если мама нас увидит, то, думаю, не обрадуется.

— Покажем ей Клад.

— Ещё бы! Время бежит, а мы здесь сидим. Сидим — и всё.

— Где этот Твардовский?

— Наверное, где-нибудь тут. Надо его позвать.

— А как нужно звать волшебника?

— Откуда я знаю… Пан Твардовский!.. Товарищ Твардовский! Гражданин Твардовский!

Тишина. Только глухое короткое эхо откликается в трубе. Словно бы немного посветлело. Можно разглядеть овальные очертания морды, раскрытую пасть и глаза Азора.