Братья мигом вскинули ружья и прицелились. Пятеро закрыли глаза, а шестой зажмурился. Выпалили все, как один, только пятеро промахнулись, а шестой не попал.

Тогда братья бросились за зайцами вдогонку. Пятерых схватили, а шестого поймали. Вот так удача!

Пришли домой. Решили зайцев в наперстке варить. Пять зайцев в наперстке не помещаются, а шестой не влезает.

Отец сказал:

— Сходите к соседям, попросите шесть кастрюль, чтобы всех зайцев сварить разом.

Пошли братья к соседям. Пятеро соседей были скупые, а шестой жадный. Дали соседи, что кому не жалко — пять кастрюль дырявых, а одну без дна.

Принесли братья кастрюли домой и поставили зайцев варить. Под пятью кастрюлями огонь забыли развести, а под шестой и не разжигали.

Варились зайцы, варились. Пять не сварились, а шестой остался сырым.

Стали зайцев есть. Пятеро братьев разжевать не могут, а шестому и не откусить.

Принялись братья отца угощать. Отец пять зайцев съел, шестым подавился.

Привели братья шесть докторов. Пять докторов невежды, а шестой и совсем ничего не знает. Осмотрели доктора отца и заспорили. Пятеро сказали, что он нездоров, а шестой, что болен.

А чем же дело кончилось? Пока неизвестно. Доктора еще спорят. Вот как придут к согласию, тогда и дальше можно рассказывать.

Новая юбка

или муж и жена. Жили не то, чтобы богато, а просто сказать — бедно. У жены была одна-единственная юбка, драная-предраная, ношеная-преношеная. Целыми днями она только и делала, что ставила на нее заплаты. Под заплатами и юбки не видно.

Вот пришел муж домой, а жена плачет.

— Посмотри — опять дыра на юбке! И залатать нечем. На следующий день муж на все заработанные деньги купил жене новую юбку. Принес домой и сказал:

— Хоть без ужина, да с обновкой.

Жена очень обрадовалась.

Муж лег спать, а она принялась за дело.

Проснулся муж, видит — жена всю новую юбку на куски изрезала, на старую юбку новых заплат наставила. Ахнул он, а жена говорит:

— Спасибо тебе, муженек, все прорехи я починила да еще вон сколько кусков осталось, на целый год хватит.

Похлебка из камней

или две сестры — Анна-Мария и Виттория. Анна-Мария вышла замуж за богатого лавочника, Виттория — за угольщика. Уголь жечь — не то, что товары в лавке продавать да барыши подсчитывать. Угольщик работает много, зарабатывает мало. Но в маленьком домике, что стоял на опушке леса, всегда было весело, потому что угольщик вставал с песней и спать ложился с песней, да не с одной и той же, а все с разными. И откуда он их брал! Дети у Виттории — две девочки и три мальчика — росли румяные, послушные и веселые.

А у Анны-Марии был всего один сын, да и тот злой и плаксивый. Как мать ему ни угождала, как ни баловала, он только худел и бледнел от злости. Вот богатая Анна-Мария и завидовала бедной Виттории.

Настал год, когда в местности, где жили сестры, появилась черная лихорадка со своей подругой — костлявой смертью. Они заглядывали то в один дом, то в другой. Не миновали страшные гостьи хижины угольщика, постучались и в дом лавочника. В один день сестры вышли замуж, в один день стали вдовами.

Осталась Виттория с пятью маленькими детьми. Уголь обжигать не женское дело, а другой работы Виттория, как ни искала, найти не могла. Тогда решила она пойти к своей сестре Анне-Марии.

— Помоги мне, сестра, — попросила Виттория. — Дай хоть немного хлеба, чтобы накормить детей.

— Навязались на мою голову дармоеды! — закричала Анна-Мария. — Ну, так и быть, бездельница, прибери в доме, вычисти хлев, накорми скотину, выполи огород, тогда и просить будешь.

Виттория прибрала в доме, вычистила хлев, задала корм коровам, подоила их, все сорняки в огороде выдергала.

— А теперь испеки хлеб, — приказала Анна-Мария.

Когда хлеб испекся, она выбрала самый маленький хлебец и дала сестре.

— Можешь приходить завтра опять, — сказала лавочница, а про себя подумала: «Недолго же будут румяными твои дети, если ты разделишь на пятерых такой хлебец!»

Виттория пришла и на следующий день. Сестра задала ей работу еще тяжелей, а вечером положила перед ней хлебец меньше вчерашнего. Только на этот раз Виттория оказалась похитрей — вымесила тесто, а руки мыть не стала. Пришла домой, поставила котел на огонь и всю приставшую к ладоням муку стряхнула в воду. Получилась вкусная мучная похлебка. Дети поели ее и почти сытые легли спать.

Так и стала делать Виттория. И румянец на щеках ее детей разлился еще ярче, чем раньше.

Однажды Виттория во дворе у сестры молола на ручной мельнице зерно. Вдруг в ворота вошел нищий старик.

— Дай мне кусочек хлеба, добрая женщина, — сказал он, — я голоден.

Виттория ответила:

— И рада бы накормить тебя, да я здесь не хозяйка. Попроси у моей сестры.

Тут Анна-Мария выбежала из дома и принялась браниться:

— Убирайся, бродяга, пока я собаку на тебя не натравила!

А за Анной-Марией выскочил ее сыночек. Он собрал камешки под ногами и давай швырять их в старика.

Нищий повернулся, чтобы уйти, но Виттория успела шепнуть ему:

— Вечером жди меня у поворота дороги, где растут большие оливы.

Виттория кончила работу и пошла домой. На камне у поворота дороги сидел нищий и ждал Витторию. Она вынула из корзинки свой хлебец, разломила его на шесть равных частей и одну протянула старику. Старик взял хлеб и спросил:

— Чью же долю ты мне отдала, женщина?

— У меня пятеро детей, — ответила Виттория, — шестая я сама. Вот я и отдала свою долю. Ты не беспокойся, я сегодня много поработала и скоро усну. А во сне человеку есть не хочется.

— Что ж, спасибо. Может, и я тебе когда-нибудь помогу, — сказал старик.

Прошло еще немного времени. Как-то сын Анны-Марии увидал парящего в небе орла и захотел с ним поиграть. Анна-Мария так любила сына, что будь у нее крылья, она непременно полетела бы за орлом. Однако крыльев у нее не было, и она стала уговаривать милого сыночка поиграть другими игрушками. Но милый сыночек хотел только орла. Он разинул свой большой рот и принялся вопить. Да так, что к вечеру все в доме оглохли от его крика, а сам он заболел.

— Ну, а твои дети, — спросила Анна-Мария у Виттории, — здоровы?

— Здоровы, — ответила Виттория.

И тут Анну-Марию начала грызть черная зависть. Она послала сестру работать в поле, а сама побежала к ней в дом. Когда Анна-Мария увидела, какие румяные и веселые дети у Виттории, она чуть не заплакала от огорчения.

— Э, милые племянники, добра бы вам не видать, чем кормит вас мать, что у вас такие круглые щеки? — И она больно ущипнула младшего мальчика.

— Мы едим мучную похлебку, — ответил старший.

— Мучную похлебку? А где же мать берет муку?

— Как только мама приходит домой, она стряхивает над котлом муку, приставшую к ладоням, — сказала девочка.

«Ах вот оно что!» — подумала Анна-Мария.

В тот же вечер она велела своей сестре хорошенько вымыть руки перед уходом и прогнала ее, не дав ни кусочка хлеба.

Виттория пошла домой с пустой корзинкой. На повороте дороги она остановилась и задумалась. Что она скажет голодным детям, чем их накормит?

Тут Виттория увидела у обочины три камня. Она подняла их, положила в корзинку и сверху прикрыла передником.

К ее возвращению дети, как всегда, наносили воды, вымыли котел и разожгли огонь в очаге. Когда Виттория пришла, вода в котле уже закипала.

— Ну, детки, — сказала она, — сегодня у нас будет похлебка, да не мучная, а из хорошего мяса.

С этими словами Виттория опустила в котел три камня.

— А мясо долго варится? — спросили дети.

— Долго, детки, видите, какое оно твердое, — и Виттория постучала деревянной ложкой по камням в котле. — Когда оно станет мягким, похлебка будет готова. А пока поиграйте.