Юрий визжит, Иван рычит, Блакистон ухает. Мышеловчик ликующе цыкает, Елена на радостях пританцовывает.

Избушка начинает грести, то откидываясь назад, то наклоняясь, совсем как заправский гребец. Её сильные лапы расталкивают воду с плавающими в ней кусками льда. Отброшенные мощными гребками, они колышутся на воде, то погружаясь, то всплывая, и пропадают вдали, когда избушка выводит корабль в чистые ото льда воды. Из-под половиц позади Юрия вдруг вырывается мясистый зелёный побег. Юрий подскакивает, вращает выпученными от испуга глазами и на подламывающихся ногах, поскуливая, отбегает подальше. Побег растёт вверх и разворачивает над избушкой огромные, как паруса, листья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот чудо, да? — Елена, смеясь, обнимает меня за шею.

Я прижимаюсь к ней и тоже улыбаюсь. И правда, чудо! От глубокой синевы океана, сверкающего белизной льда, от золотистого сияния у горизонта захватывает дух. И избушкин задор на диво заразителен — глядя, как надуваются ветром её листья-паруса, я чувствую, что радость распирает мне грудь.

Между тем берега раздаются и избушка входит в ритм. Она плавно раскачивается, рассекая и отталкивая воду мощными лапами. Из-за дымного облака выглядывает солнце, небеса озаряются светом. Снежный лес заливается сиянием, далеко на юге вершина Синь-горы под лучами солнца вспыхивает ослепительным, как звёздная пыль, светом.

— Звёздная пыль! — выкрикиваю я, внезапно осенённая догадкой.

Мышеловчик вспрыгивает мне на морду и недоумевающе смотрит в глаза.

— О чём ты, человечья девочка?

— …Взобралась Настасья на самую вершину Синь-горы, древние льды которой синевой с небесами спорили, и вырезала из тех льдов наконечники для шести стрел, припорошила их звёздной пылью, чтобы прочней-крепче сделались и такой силой леденящей напитались, какая враз погасила бы пламень яростный в сердце Змеевом, — слово в слово повторяю я отрывок из рассказа Анатолия, сама не своя от волнения. — Мой кулон! Это же наконечник её стрелы! И мы выстрелим им в Змея! Мышеловчик, будь любезен, перегрызи шнурок.

Мышеловчик взбегает мне на холку и возится в густой шерсти. Наконечник стрелы соскальзывает с моей шеи. Елена успевает подхватить его, прежде чем ему упасть.

— Это же наконечник стрелы твоей родной матери, да? — Елена рассматривает его на свет. — Анатолий рассказывал, как она билась со Змеем.

Я киваю и тоже разглядываю льдисто-голубой треугольник в руке Елены. Последняя стрела. В рассказе Анатолия стрела, напитанная любовью и силой Настасьи, вобрала в себя свет луны и, возвратясь на землю, принесла мне весть о моей родной матери. О том, как она погибла. Я стараюсь вообразить, какой она была. Валентина сказала, что я похожа на Настасью, ну, когда я была человеком, но Настасья в моём воображении выше меня ростом и сильней. Она была великой воительницей, но Змей победил её. На что же тогда надеяться мне? Поджилки мелко, часто дрожат, точно пчелиные крылышки.

Мышеловчик прикусывает мне ухо.

— Паутина силы, не забыла?

Я глубоко вздыхаю и по очереди смотрю на Елену, Ивана, Юрия, Блакистона и избушку. Мышеловчик прав. Настасья сражалась в одиночку. А за мной стоит моё стадо.

— Избушка, — Елена похлопывает по перилам крыльца, — отрастишь мне по дружбе лук и стрелу?

— Блеск! — верещит Мышеловчик. — Девчонка-яга пустит стрелу Змею в сердце.

— Ну уж нет, — упрямлюсь я, не желая допускать Елену в самое пекло, — я сама, я зажму стрелу в зубах.

— Вот где пригодится моё умение нападать, — рычит Иван и грозно дыбит шерсть на загривке. — Загоню проклятого в угол, а ты вонзишь стрелу ему в сердце.

— Змей дотла спалит вас ещё раньше, чем вы к нему подберётесь, — Мышеловчик переводит взгляд с меня на Ивана и качает головой, — ваше счастье, что хоть у кого-то среди нас есть разум.

Иван огрызается, Мышеловчик пулей взлетает на крышу избушки.

— Смотри какой, Янка! Лучшего и не пожелаешь. — В руках у Елены длинный изогнутый лук, который только что отрастила одна из стоек перил. Меня так и тянет потрогать лапой чудесный лук. Мышеловчик прав: выпустить стрелу с расстояния не так опасно, как схлестнуться со Змеем врукопашную. Но я хочу сама прикончить его.

С крыши спускается тоненький вьющийся усик виноградной лозы, и Елена пробует его толщину пальцами.

— А вот и тетива. — Елена обрывает усик и пытается привязать его к одному из концов лука. — Как я рада, что мне тоже нашлось место в вашем плане! Я застрелю Змея, а ты потолкуешь с Липовым деревом. Потом избушка отвезёт нас назад, и мы увидим, что Саша жив-здоров!

Сияя радостью, Елена привязывает натянутую тетиву к другому концу лука и, подняв его повыше, любуется своей работой.

— Надо бы немного потренироваться. Как бы это устроить, а, избушка?

В следующий миг из половиц вырастают тонкие прутики стрел с треугольными наконечниками, плоскими и очень острыми.

— Спасибо, милая. — Елена подхватывает сноп учебных стрел и идёт на палубу.

Она бесконечно долго возится со стрелой и не раз роняет её, прежде чем приноравливается оттягивать тетиву вместе со стрелой. Елена прикрывает глаз и целится в деревянные бочонки, кучей сваленные на корме. Спускает тетиву… Стрела шлёпается на палубу в двух шагах от неё. Елена берёт другую стрелу и снова пробует. Потом ещё и ещё.

Елена упорно тренируется, и мало-помалу её стрелы начинают улетать всё дальше и с большей силой. Правда, она по-прежнему не попадает по бочонкам. Стрелы разлетаются по палубе, некоторые падают за борт.

— Сильно сомневаюсь, что она сумеет подстрелить Змея, — ворчит Иван, когда очередная стрела сваливается с лука, скользит по палубе и исчезает за бортом.

Я не могу не согласиться с Иваном, но у меня в голове зреет план.

— Я выманю Змея из логовища и отвлеку его, тогда Елена сможет выбрать удобную позицию. Если промахнётся, кто-то из нас найдёт стрелу и принесёт ей для второй попытки.

Блакистон расправляет крылья и слетает с крыши на перила.

— Так я это запросто, — он растопыривает когти, — если надо, и в полёте стрелу поймаю.

— А я помогу загнать Змея на удобную для выстрела позицию. — Иван кивает. — И позабочусь, чтобы стрела вернулась в руки Елене.

— А мне что делать? — Юрий поднимается на копыта.

— Ты у нас непревзойдённый мастер удирать. — Мышеловчик спрыгивает с крыши на голову Юрию между его маленькими рожками.

— Удирать — это мой конёк, — гордо заявляет Юрий.

А я улыбаюсь блестящей мысли, которая только что осенила меня.

— Тогда ты вези Елену на спине, а при первых признаках опасности вы удерёте.

— Замётано. Так и сделаю, — кивает Юрий.

— Ну, а моя сила, да будет вам известно… — хвастливо начинает Мышеловчик.

— В твоих исключительных охотничьих качествах? — подсказываю я.

— Перебивать невежливо. — Мышеловчик сердито сверкает на меня глазами. — Так вот, моя истинная сила — мой боевой танец. Лучшего зрелища вам вовек не видать!

Мышеловчик перепрыгивает на мою морду, выпячивает грудь и поводит головой из стороны в сторону.

— Я заворожу Змея своим танцем, он замрёт как вкопанный, тут-то девчонка-яга и стрельнёт в него.

Разрозненные части плана складываются в единое целое. Юрий понесёт Елену на спине и, если что, спасётся вместе с ней. Я выманю Змея на открытое место, а Иван поможет мне удерживать его, чтоб не сдвинулся. Елена с расстояния выстрелит в Змея, и, если промахнётся, Блакистон или Иван принесут ей стрелу. А Мышеловчик пускай исполняет свои боевые пляски. Как только мы пройдём мимо Змея, я попрошу Липовое дерево спасти Сашу и заодно меня.

Я позволяю себе поверить в наш план и от этого вдруг ощущаю удивительную лёгкость, точно я облачко. Мышцы расслабляются, но при этом наполнены силой. Это новое для меня, необычное ощущение. Я-то думала, что у меня прибавляется силы, когда я в одиночку встречаю опасность. Но, видимо, ошибалась. Видимо, сила прибавляется и в том случае, когда действуешь сообща с товарищами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Избушка резко кренится. Нас отбрасывает к перилам, когда её огромная лапа, тормозя, загребает вспять, и корабль по широкой дуге огибает далеко выступающий в море мыс. Порыв ледяного ветра заставляет меня зажмуриться, а когда я приоткрываю глаза, от представшего вида захватывает дух.