— Чего же ты жалуешься? Если бы мы не постарели, откуда бы у тебя взялись такие красивые серебряные волосы, а у меня серебряная борода? — спросил дедушка.

И они вместе весело рассмеялись. Катка тоже радовалась, глядя на бабушкины сладкие пироги, покрытые снежно-белым полотенцем.

Дедушка посадил Катку к себе на колени. Она прижалась к его серебряной бороде и незаметно для себя заснула…

И дедушкина борода тут же превратилась в заснеженную улицу. Вдоль неё стояли смешные старинные домики с высокими крышами. Улица освещалась мерцающим новогодним светом, льющимся из окон домов. Повсюду пахло белым снегом, зелёными иголками, жёлтой смолой и праздничными пирогами, облитыми разноцветной глазурью. Катка выскочила на улицу и увидела высокие санки, в которые был впряжён искристый белый конь.

Он нетерпеливо перебирал ногами и ждал, пока Катка сядет в санки и поедет домой. Но Катка повернула коня совсем в другую сторону.

Они промчались по улице и остановились перед самым большим домом. Катка быстро взбежала по лестнице и позвонила в дверь. Здесь жила старая учительница, у которой не было никого на свете. Учительница очень удивилась, увидев Катку.

— С Новым годом! — сказала Катка. — Пожалуйста, наденьте тёплое пальто, тёплый платок и тёплые ботинки. Мои санки ждут вас.

— Спасибо тебе, Катка, что ты приехала за мной, — сказала старая учительница.

Она надела тёплое пальто, тёплый платок и тёплые ботинки. Вместе с Каткой они спустились по лестнице, сели в санки, и конь помчался, как белая снежная ракета. На этот раз Катка остановила санки перед покосившимся деревянным домом с высоким чердаком.

Она поднялась по скрипучим ступенькам на самый верх и постучалась в дверь. Здесь, в комнате под чердаком, жил молодой одинокий художник. Он как раз рисовал новогоднюю картину.

— Не хотели бы вы пойти к нам на Новый год? — спросила Катка. — Моя бабушка и мой дедушка будут очень рады.

— Спасибо, Катка, — обрадовался художник. — Сейчас я уберу свои краски и кисти и иду.

И вот уже они втроём — Катка, старая учительница и художник — несутся по снежной улице. И ещё раз остановила Катка санки. В этом небольшом домике жила её лучшая подруга Драгица.

— У неё мама в больнице, — сказала Катка, — и она осталась совсем одна.

— Скорей зови её, — сказали художник и старая учительница.

Драгица надела свои лучшие варежки и самый красивый шарф и села в санки. И они понеслись вдоль заснеженной улицы скорей и скорей, чтобы не опоздать к приходу Нового года.

Но что это? Вместо Каткиного дома стоит огромный бабушкин пирог, утыканный изюминками!

— Вот чудеса! — воскликнула Катка.

Но когда они подъехали поближе, то увидели, что изюмины вовсе и не изюмины. Это выглядывают из дома-пирога Каткины мама, и папа, и тётя, и ещё много-много друзей и знакомых со всей улицы.

— Скорей, скорей! Мы вас только и ждём! — кричали они.

Бабушка вышла из пирога и приветливо сказала:

— С Новым годом! Просим всех входить в наш пирог. Здесь тепло, сладко и весело.

Когда они вошли внутрь, то увидели большой стол и много стульев вокруг него. В печи весело потрескивали буковые поленья.

— А где дедушка? — спросила Катка. — Где мой дедушка с серебряной бородой?

— Здесь я, Катка, с тобой, — сказал дедушка и покачал Катку на коленях.

— Это хорошо, — пробормотала Катка, — а то я искала-искала тебя среди изюминок и не могла найти.

Она обняла дедушку, положила голову на его мягкую серебряную бороду и спокойно заснула. Дедушкина серебряная борода тут же превратилась в сверкающую заснеженную улицу…

Бережливый Нича Васич из Беле Паланки купил пол-автомобиля. Нича был доволен, так как на пол-автомобиля уходит вполовину меньше бензина. Сел он за руль и поехал домой. Всё было в порядке, пока он не въехал во двор. Когда Нича хотел остановиться, то увидел, что тормоз остался в другой половине, не купленной. Не имея возможности затормозить, Нича врезался в Комширину сливу. Комширя не поленился вызвать дорожную милицию. И Нича вынужден был заплатить полный штраф, хоть он и врезался в сливу не целым автомобилем, а половиной.

Жили в одном городе три приятеля. Лев, который писал стихи и считал себя лучшим поэтом. А с этим, как вы понимаете, нельзя было не считаться. Тигр, который всем приветливо ухмылялся, простите, улыбался и оттого слыл милейшим существом на свете. И Медведь, который мог подковать коня на скаку, птицу на лету и человека на ходу. Очень старательный был Медведь: кого надо — подкует и кого не надо — тоже подковать не откажется.

Город, где жили Лев, Тигр и Медведь, был не совсем обычным. Можно даже сказать, что это был совсем необычный город. Правда, там, как и везде, по улицам ходили люди. Но и звери попадались нередко. В трамваях и троллейбусах ездили, в кино бывали и даже в гости друг к другу захаживали.

Если в город забредал случайно усталый путник, удивлению его не было конца. Потому что встречали его все жители — и люди и звери. Впереди шёл Тигр и гостеприимно ухмылялся, простите, улыбался. Лев, размахивая лапой, декламировал стихи. А Медведь — вы просто не поверите! — подковывал путника в тот самый момент, как тот поднимал ногу, чтобы сделать первый шаг. Они очень старались, чтобы гость почувствовал себя в их городе, как дома. Хотя, по правде сказать, когда вам ухмыляется прямо в глаза совсем незнакомый Тигр, Лев машет лапой перед самым носом, а Медведь подковывает вас, будто лошадь, вы не станете прыгать от радости. Некоторые путники даже немного обижались. И тогда Главному Градоначальнику приходилось вмешиваться и извиняться. Но попробуй объясни постороннему человеку, что Тигр — милейшее существо на свете. Лев просто-напросто читает стихи, а Медведь — самый искусный и трудолюбивый кузнец в городе и окрестностях.

А ведь так любой может решить, что он попал в самый негостеприимный город в мире! Сначала шёпотом об этом будут говорить. Потом в газетах, глядишь, промелькнёт. И пойдёт, и пойдёт повсюду дурная слава! Нет, этого никак нельзя было допустить.

Думали, думали жители города. И так и эдак прикидывали. И придумали. Надо сделать не так и не эдак, а наоборот. Пригласили на чашку чая трёх приятелей — Льва, Тигра и Медведя — и сказали им:

— Теперь всё будет не так, не эдак, а наоборот. Лев должен встречать гостей и улыбаться. Тигр пусть подковывает лошадей. А Медведь пускай начнёт сочинять стихи.

Поначалу звери немного удивились и растерялись: кому хочется менять привычный образ жизни да ещё заниматься не своим делом? Но раз надо не так, не эдак, а вовсе наоборот, ничего не поделаешь. А то ещё, чего доброго, прослывёшь непослушным.

Тигр приподнял шляпу, ухмыльнулся и брякнул:

— Я согласен.

— Честное слово? — спросил Градоначальник.

— Честное тигриное.

Медведь почесал за ухом и рявкнул:

— Согла-асен!

— Честное слово?

— Честное медвежье!

Лев, которому очень хотелось писать стихи, долго молчал, но и он рыкнул:

— Ничего не попишешь! Согласен!

— Честное слово? — спросил на всякий случай Градоначальник.

— Ага, — сказал Лев, — львиное.

И стали они жить по-новому. Лев целыми днями учился улыбаться, стоя перед огромным зеркалом. Махал хвостом и улыбался. Шевелил усами и улыбался. Скалил зубы и улыбался. Прищуривал один глаз и улыбался. Прищуривал другой глаз и улыбался. Улыбался на все лады, но дело не ладилось — всё время в голову лезли стихи.

Медведь между тем пытался сочинять. Но стихи никак не шли на ум. Медведь уже переломал и сгрыз столько перьев, что все гуси, утки, петухи, куры и павлины в городе ходили общипанными. Он даже пробовал высасывать стихи из лапы.

Пробовал приплясывать у стола, но стихи так и не вытанцовывались.

А Тигр страдал в кузнице. Он старательно махал тяжёлым молотом, но вместо подковы попадал почему-то в лапу.

Короче говоря, звери крепко держали своё слово. И люди немного успокоились. Они безмятежно гуляли по прямым и широким улицам своего города, ели виноград и подолгу любовались на высокие золотистые крыши домов. И, верные своему гостеприимству, поджидали гостей.

А тем временем…

Тем временем к ним собирался в гости властитель всех болот, трясин, топей и хлябей Болотин Последний.