Когда запись закончилась, Маша с Принцессой вампиров по очереди вышли в белый угол, принимая фотомодельные позы, а Золотая Пайетка их фотографировала.
— Там можно будет кусок той песни подмонтировать, — с азартом сказала она Ане. — Скажи?
— Ага, — кивнула Аня. Она ничего не поняла, но единственного союзника надо было поддерживать.
Когда съёмка закончилась, Маша заявила, что теперь надо прогуляться по улице в вампирских одеждах.
Загримированная Бабушка предложила для начала перекусить, и Маша заказала пиццу. За обедом разговаривали в основном Маша и Принцесса вампиров, Загримированная Бабушка поддакивала им, Золотая Пайетка, наверное, мысленно нарезала кадры, а Аня слушала.
Если бы камеру включить сейчас, незаметно, получилась бы более живая и интересная запись. Особенно смешно Маша и Принцесса вампиров обсуждали других девочек из студии эстрадного вокала. Аня громко смеялась, пока Маша не передразнила её саму: как она сидит в неудобной позе на полу, потому что места на диване ей не досталось, ест уже третий кусок пиццы, слушает, развесив уши, и глупо смеётся.
Перед вампирской прогулкой Загримированная Бабушка подновила подругам макияж. Ей и Ане поручили фотографировать Королеву и Принцессу на телефоны, а Золотой Пайетке сказали насмешливо: «А ты, Дисней, езжай домой, монтируй. Скинешь в облако до девяти вечера!»
На улицу вышли все вместе. Чувствовалось приближение весны: выглянуло солнце и подтапливало сугробы. Прохожие снимали шапки, расстёгивали куртки. Вампирши отважно шествовали в своих платьях, делали вид, что им совсем не холодно, и старались держаться на солнечной стороне тротуара, хотя настоящих вампиров такое убило бы сразу.
Аня постаралась незаметно отделиться от всех и припустила за Золотой Пайеткой. Идти вместе и обсуждать пересдачу сольфеджио не хотелось: Аня следовала за ней до метро, мимо больших и маленьких новых домов, мимо магазинов и супермаркетов. В чате, наверное, уже появилось гневное неотвеченное сообщение от Маши, ну уж как-нибудь пусть сфотографируют друг друга сами.
Дверь открыла мама, но недовольства скрыть не смогла:
— Ты чего так рано? Я думала, ты хоть пообедаешь там — я сегодня ничего не готовила.
Мама даже не спросила, как она вернулась домой! Папа её привёз или родители Маши, или она сама пешком шла через весь город?
— Мы пообедали — пиццей, — честно ответила Аня.
— Машина мама что, не могла вас нормально накормить?
— Всё отлично! — сказала Аня. Она ещё стояла в прихожей, не решаясь снять верхнюю одежду. — Можно я загляну к Ане? Папа мне разрешил!
— Ах, он разрешил? — нахмурилась мама. — Прекрасно. Значит, он и заберёт тебя от них. Скажешь, что мы с подругами идём в кино, буду поздно. На ужин пусть сам что-нибудь придумает.
Аня припустила по ступеням вниз, пробежала через двор, открыла дверь парадной, вызвала лифт. Вот сейчас она вернётся домой — и всё будет нормально.
Полина, которая считала, что её зовут Аня, встречала её у дверей. Она думала, что это мама так рано приехала — но подруге была рада не меньше! Тут такое случилось!
Дома было тепло и светло, суетливо и одновременно спокойно. Бабушка смотрела на кухне телевизор и молола кофе на ручной мельнице.
— Можешь не снимать обувь, у нас идёт строительство! — крикнула она.
— Разрушение у нас идёт! — проворчал дедушка, который вышел на кухню, чтобы налить себе чаю с бергамотом. — Старые стены сносим, новые никогда не построим!
По родному полутёмному коридору, по старому линолеуму, присыпанному красной и оранжевой кирпичной крошкой, Полина привела Аню в тайную комнату. Жилой она не выглядела: подруга явно не догадалась переехать сюда в первый же вечер. А может, комнату только сегодня нашли? Не похоже, тогда бы рядом толпились Варины друзья, а её и самой что-то не видно.
— Представляешь, у нас в квартире, за кирпичной стенкой, была как бы ещё одна кладовка! — сказала Полина, приглашая Аню войти внутрь. — Большая какая! Мы сюда поставим велосипеды и всё лишнее из комнат!
Аня заметила, что в комнате поместится не меньше десятка велосипедов. Полина заверила, что хватит и двух. С тех пор как неизвестные увели их с Варей велики, которые стояли под лестницей и никому не мешали, им со старшей сестрой, чтобы покататься, приходится брать велосипеды в аренду. А это совсем не то же самое, что иметь своего верного коня.
Аня не любила велосипеды: ездить умела, но ей было скучно просто сидеть и крутить педали, глядя по сторонам. То ли дело — Полина. Она без этого прямо себя не представляла, на даче с велосипеда просто не слезала. Варя тоже обожала погонять, и летом часто ездила на велике, который хранился в «грязной» кладовке.
Проведя Аню по будущему велосипедному стойлу, Полина потащила её в детскую.
Всё было узнаваемо: те же вещи и та же расстановка. Но разделявшей комнату стены — не было! Как не было творческого Аниного беспорядка.
Неужели общая любовь к велоспорту сделала сестёр лучшими подружками?
Полина не стала зажигать люстру, в комнате было полутемно, но в окна просачивался серый дневной свет.
Полина устроилась на подоконнике, Аня приземлилась рядом. Выслушала историю открытия будущей кладовки. Полина, оказывается, принимала в раскопках участие наравне с Варей и её друзьями. Не сидела, запершись в ванной, как это сделала Аня.
Первые кирпичи отбивали с большим трудом, хотели даже бросить это дело. Но когда в проём удалось просунуть руку с телефоном и осветить заброшенное пыльное помещение, появился азарт. Варина подруга Катя предположила, что там, за стеной — склеп, и Варя получит в личное пользование настоящий скелет. В верхних рядах кирпичи вынимались из стены легко, раствор был никудышный, «как будто канцелярским клеем намазали», — сказал один из Вариных друзей.
Когда проход открылся, все, отталкивая друг друга, ломанулись в будущую кладовку. Но ничего там не нашли: ни кладов, ни скелетов, только пыль. Простучали стены в надежде, что им откроется ещё один проход, но тут пришёл дедушка и строго сказал, что отсюда они могут выбраться либо на соседнюю лестничную площадку, либо на улицу на высоте четвёртого этажа, и пыл кладоискателей угас.
— Я бы на твоём месте, — сказала Аня, — забрала эту новую комнату себе. Зачем вам кладовка, у вас их и так много. А собственная комната — это прямо вау. Велосипеды там поставишь, если хочешь. Ведь если комната твоя, то ты всё и решаешь.
— Ой, нет, я туда не хочу! — съёжилась Полина, как будто Аня уже тащила её в новую комнату, чтобы в ней замуровать. — Там темно, страшно и холодно, как в подземелье. Ни окна, ни батареи.
— Да ничего не холодно! — возмутилась Аня.
Прямо зло берёт, когда лучшие друзья не понимают что-то с полуслова и им приходится всё объяснять. Но, выслушав подругу, Полина всё равно не осознала своей выгоды. Она надолго замолчала, а потом призналась, что ей одной ночевать в комнате очень страшно. Когда Варя уезжала на спортивные сборы, одну ночь здесь даже бабушка спала. «Знаешь как у нас паркет скрипит по ночам?» — прошептала Полина, придвигаясь к Ане.
Повезло Полине, что в обычной реальности в её комнате сделали ремонт и заменили всё старое и скрипучее на новенькое и прочное. А вдруг ей всё равно страшно одной в комнате? Вдруг каждый вечер она борется с этим страхом и даже не решается кому-то о нём рассказать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Когда стемнело, подруги включили все торшеры и настольные лампы. Люстра освещала только саму себя и плохо разгоняла темноту по углам.
Полина рассказывала о том, как искали и нашли большую кладовку, но Аня думала о своём. Она не хочет быть Полиной. Она останется здесь. Родители всё равно ушли кто в кино, кто в боулинг и вернутся поздно. Причём папа думает, что дочкой займётся мама, а мама уверена в обратном.
Ещё до того, как в комнату вползла Варя, уставшая после учёбы и работы, Аня разработала план «А», план «Б» и план «Э-э-э».