— А больше ничего ты не хочешь? — вскипел папа. — Как ты потом будешь отцовское дело продолжать? Тебе надо в делах разбираться, а ты будешь сотрудникам давление мерить?

— У меня будет своё дело, — сказала Варя и стала отковыривать заусенец.

— Своё? Тогда сама и разбирайся. Жить можешь пока здесь, а за учёбу платить я не буду.

— Я на бюджет перевелась, — тихо произнесла Варя. — У меня же олимпиады все, ЕГЭ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Папа молча раскрошил хлеб в тарелку с супом. Варя ждала решения. Но тут у папы зазвонил телефон. Кто-то на том конце хотел срочного решения своего вопроса. Видимо, вопрос был важный, поскольку папа отправил Аню к себе в кабинет, вывести на принтер приложение к письму, которое сейчас придёт на почту.

В папин кабинет вела отдельная лестница, а располагался он в угловой круглой башне. В Средние века такие башни сооружали по краям замков, чтобы увеличить защитникам обзор. Интересно, у папы эта башня для обзора или для красоты?

На полу в кабинете лежал круглый ковёр с изображением розы ветров. По всем направлениям в стенах были проделаны узкие окна-бойницы. У стен между окнами возвышались стеклянные шкафы с подсветкой, в которых стояли бумажные замки, дома разных эпох и народов, шедевры архитектуры, целые улицы старинных городов. Под северным окном-бойницей располагался стол, на нём — отпечатанные в типографии листы с деталями для сборки. На листах папиной рукой были сделаны пометки.

Как видно, папа превратил хобби, которое приносило ему успокоение, в источник больших доходов — и большой нервотрёпки.

Аня пошевелила мышь на столе, компьютер пробудился. В почтовый ящик упало письмо: папа пользовался специальной программой для писем, а не веб-версией почты. Аня открыла документ, распечатала и понесла вниз.

Дело Вари, как видно, уже было разобрано. Суп съели, но ко второму не притрагивались.

Папа выхватил бумаги у Ани из рук, пробежал глазами первую страницу, вторую. Потом нахмурился, вернулся к первой странице, что-то исправил. Позвонил по телефону, коротко бросил: «Неэксклюзивные, на год. И деньги вперёд!» А затем дал команду подавать второе.

За запеканкой с салатом (папа потребовал двойную порцию запеканки, а от салата отказался) обсуждали грядущий визит совладельца папиного бизнеса. Папа высказал пожелание, чтобы Варя произвела на него впечатление, приоделась, в парикмахерскую с утра съездила.

— Зачем? — напрямую спросила мама.

— Хорошо бы наша Варя замуж за него вышла, — пояснил папа. — Тогда, так и быть, пусть зубы сверлит.

— Я сама как-нибудь решу, за кого выходить, — огрызнулась Варя.

— Решишь, решишь, — развеселился папа. — А я подскажу. Присмотрись повнимательнее. Мужчина видный. Выйдешь замуж, образумишься, вернёшься на юрфак. А пока поднажми на латынь — она и там и там нужна.

Он засмеялся, а мама с Варей тихонько вздохнули: видимо, шутка про латынь, которая нужна и юристам, и медикам, повторялась уже не первый раз.

Потеряв интерес к старшей дочери, папа перевёл взгляд на младшую.

— А ты хорошо про авторские права вспомнила, молоток. На следующей неделе приедет учитель китайского. А на лето я тебя уже записал в языковую школу. Отдохнёшь, подтянешь языки.

— А мы летом с Полиной хотели…

— Что с Полиной? Хочешь, как твоя Полина, песни петь? Полина — в свободное время. А свободного времени у тебя мало. Пока молодая — учи языки.

— Про латынь не забудь, — ввернула Варя.

— Я сам решу, про что ей забывать, а про что — нет! — грохнуло в ответ.

Похоже, мнение в этой семье есть только одно — папино.

За чаем папа отчитал маму за то, что она всем слишком много позволяет: подчинённые у неё смеют болеть по две недели, старшая дочка отца не слушается. Потом встал и объявил, что идёт к себе, разрабатывать макет замка Снежной королевы, и чтобы никто ему не мешал.

После его ухода дышать стало легче, свободнее. Мама достала печенье, поставила на стол. Все выпили ещё по чашке чая с печеньем.

— Буду поздно, — предупредила мама, допивая чай. — Вечером доползу до спортзала, хоть тушкой, хоть чучелком. А то спина отваливается уже.

— А бассейн — не? — спросила Варя, махнув рукой в сторону домашнего бассейна.

— Да ну, это несерьёзно. И потом — я имею право заняться собой. Чтоб никто каждую секунду не врывался.

— Кстати, — как будто только сейчас вспомнила Варя. — Мне завтра к нулевой паре. Можно переночевать у бабушки с дедушкой?

— Ладно, — сказала мама, немного подумав. — Так даже лучше будет. Мы без тебя вечером обсудим всё. Я попробую на отца повлиять.

Мама похлопала Варю по плечу, неуверенно добавив, что всё наладится, — и умчалась в офис, подгонять своих болезненных подчинённых.

— А что я могу сделать, у них такая загрузка, а тут весна, авитаминоз, — сказала она в сторону лестницы на второй этаж, как будто только сейчас нашлась, что ответить папе.

Аня сидела за столом и медленно расправлялась с печеньем. Варя загрузила посуду в посудомоечную машину и сверлила взглядом оставшуюся чашку.

— Допивай скорее! — не выдержала она. — Ты меня задерживаешь!

— Ты же вечером поедешь, успеешь, — сказала Аня, продолжая неторопливо грызть печенье.

— Ага, конечно. Сейчас и поеду, автобус через пятнадцать минут.

— Тогда понятно, — сказала Аня, одним глотком допила чай и передала чашку сестре. У неё созрел план.

Варя поставила чашку, включила посудомойку, крикнула:

— Не забудь разгрузить, когда всё домоется! — И побежала в прихожую, одеваться.

Аня последовала за ней. Спрятавшись в нише, она изучала вешалку с одеждой. Вот это — её куртка. Внизу — кроссовки. Телефон — в кармане, а больше ничего и не нужно.

За Варей хлопнула входная дверь. Аня быстро натянула кроссовки, накинула куртку и побежала следом.

Сестра ходко шагала по тротуару, вдоль одинаковых аккуратных домиков. Аня оглянулась на свой дом, чтобы найти его потом, если не удастся уехать в город вместе с Варей — и обомлела. Среди коттеджей стоял маленький замок, как будто папа вырезал его из бумаги и раскрасил. Под навесом возле замка стоял обыкновенный чёрный автомобиль. Замок был окружён не крепостной стеной, а невысоким забором из прозрачного ребристого пластика, как и все прочие дома на их улице.

Несмотря на то, что было ещё светло, в круглой башне у папы горел свет. Аня опомнилась и побежала за сестрой.

Дойдя до перекрёстка двух улиц, они свернули налево, к шлагбауму с застеклённой будкой. Варя поздоровалась с охранником и вышла за пределы посёлка. Аня — за ней.

Пройдя через молодой ельник, они оказались на шоссе. Перешли дорогу и стали дожидаться автобуса. Тут Варя заметила сестру и очень рассердилась.

— Тебе разрешили ехать? А ну иди назад!

— Да ты что! Я просто поеду к бабушке и дедушке, вместе с тобой.

— Алё, я не к ним еду. У меня другие дела в городе.

— Ты же никогда маму не обманывала.

— Это для её пользы. Ей и так перед отцом меня выгораживать. А если она узнает… — Варя замолчала. Видимо, Ане тоже не следовало знать, куда едет старшая сестра.

Подошёл автобус. Аня с независимым видом вошла в него следом за Варей. Автобус тронулся, и только тут Аня поняла, что у неё с собой ни денег, ни проездного. Она села на переднее сидение, у окна, и стала запоминать дорогу. Сейчас её высадят — и она пошлёпает обратно по размокшей грязной обочине.

Кондуктор подошёл к ней и смотрел выжидающе. Вот-вот скажет: «Девочка, плати за проезд или выходи». И тут подошла Варя.

— За двоих, — протянула она деньги, — за меня и за неё.

И уселась рядом с Аней.

— Это что-то плохое? — спросила Аня. — То, куда ты едешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да нормальное, — махнула рукой Варя. — Просто я нашла подработку в парикмахерской, Катюха меня устроила. Я там брови делаю. Коплю потихоньку деньги, чтоб папа не знал. Потом буду в стоматологии работать, на ресепшене. Накоплю и съеду от вас нафиг.

— А как же мы с мамой?

— Мама уже взрослая, справится. И потом — она папу любит. Не уйдёт от него. А тебя я вытащу.