Наблюдавшие за битвой друзья удивлялись бойцовской ловкости маленького ежика. Передохнув и поправив свою спасительную шубку, Еж предложил:

– А не прогуляться ли нам до озера?.. Полюбуемся простором синих волн, походим по золотистому песочку пляжа.

– А что? Идея хорошая! – поддержали друзья.

Чтобы маленький друг не отставал, Енот взял его за лапку. Ежик вприпрыжку шагал, не отставая, и, чтобы дорога была приятной, они запели:

Над таежным озером бездонная синь неба, теплая вода бесшумно ласкает прибрежный песок. Касаясь друг друга, шепчутся камыши, озорной ветерок шалит в колючих вековых елях, пытаясь угомонить расшумевшихся белок. Сосновый бор греется на солнце; в старину такие сосны называли корабельными, из их высоких стройных стволов вытесывали мачты для парусных каравелл. Хвоя бора дышит целебным духом. У самого края, свесив над водой зелень кружевных платков, стоят в белых ситцах березоньки.

– Ну что, купаться будем? – предложил Енот.

– Я буду, – согласился Еж, – здесь врагов нет.

– И я буду, – после некоторых раздумий решил Барсук.

– А я не буду, – отказался Косой, – я лучше в песочке полежу, ко мне клещи присосались, выводить буду.

– А ты их в воде утопи, они в ней дышать не могут, – подсказал Барсук.

– Ладно-ладно, попробую и водой, – согласился Косой.

Зверята весело плескались в воде, хрустальные брызги летели во все стороны. И вдруг в прибрежных камышах послышалось чье-то задорное пение.

Друзья присмирели, им любопытно. «Ишь, как бойко наяривают», – качает головой Енот. «Теперешняя молодежь – она такая», – улыбается Барсук. Пение приближалось:

На общее обозрение из камышей выплыла дюжина утят. Утята, увидев незнакомцев, замерли. Барсук, не выдержавший молчания, приветственно вытянув лапку, выкрикнул:

– Привет перелетным!

Утята молчали, как воды в рот набрали.

– Я говорю, мы вас приветствуем, перелетные! – повторил Барсук.

Один утенок, что побойчее, пробормотал:

– Мы еще не летаем, мы еще маленькие.

– Вообще-то я имел в виду не возраст, – попытался объясниться с птенцами Барсук. Но его опередил другой утенок:

– Мама, где ты?

– Тут я! – отозвалась утка, бесшумно выплывая из камышей.

И вот на чистую воду выплыла мама утка, скромно одетая в светло-коричневое оперение кряквы.

– Что тут происходит, дети мои? – солидным голосом многодетной мамаши спросила она.

– Здравствуйте, – поклонился Енот, – все нормально тут. Мы спросили маленьких-то: «Вы перелетные?» А они, видно, еще не понимают, о чем речь идет.

Косой вылез из песка, с волнением всматриваясь в утку, наконец радостно крикнул:

– Серая Шейка? Какая встреча!..

– Заяц! Косой! – крякнула утка. – Я так рада тебя видеть! Знать, не поймала тебя у полыньи лиса, сама утонула.

– Да, Серая Шейка, жив я пока, а как твое больное крыло, зажило? Ведь его повредила та самая хищница.

– Все хорошо. Я теперь многодетная мать, осенью полетим в теплые страны. А почему ты, друг мой, сказал, что пока еще жив?

Заяц не хотел говорить о плохом, но шило в мешке не утаишь. И рассказал ей правду.

– У той лисы, что за нами охотилась, сын вырос – такой же хищник, меня преследует.

Утка привстала, вытянула шею, огляделась по сторонам, опасаясь за утят. Но, не обнаружив опасности, успокоилась, продолжая диалог:

– Я очень беспокоюсь за тебя, Косой, ты уж будь поосторожнее, опасайся этого хищника, держись друзей, они помогут победить врага.

Встреча старых друзей, когда-то на себе испытавших беду, взволновала всех. Даже кто-то уронил слезу.

А хитрый Лис слез не роняет, его жестокое сердце не знает жалости. Спрятавшись за деревьями в траве, он размечтался: «Ого-го! Сколько мне еды-то привалило. Ну, с Барсуком я связываться не буду – он сильный, с собаками дерется, Енот тоже – „хорошая собака“. А вот на Зайца и Ежика у меня планы реальные – пусть до осени больше жиру нагуляют. Утками надо заняться не откладывая. А маманька-то у меня покойная, оказывается, ушлая была, а с крякушей Серой Шейкой дело до живота не довела. Ну, ничего, эта вкуснятина от меня не скроется».

С этого дня Лис стал ежедневно ходить на озеро, он усиленно следил за утятами, ожидая, когда те выйдут на берег поискать в траве еду. Но Серая Шейка, наученная горьким опытом, утят на берег не выводила, а ограничивалась выходом на какой-нибудь островок или зеленую кочку. Так ей было спокойнее.

Время, оставляя позади дни и недели, двигалось вперед к осени.

По утрам тихо ползут туманы, холодеют росы. Днем еще ласково греет солнце, еще и день как будто бы и не укоротился, и не похолодел, а уже желтеют травы, листья осыпаются на землю. Уже кружатся над родными местами стаи черных грачей. Недавно они на крыльях весну принесли, а теперь лето уносят. Щемит сердце слышное высоко в небе курлыканье пролетных журавлей. Они не сразу тронулись в дальние края. Готовясь к отлету, выбирали настоящие учебные площадки и прилетали на них не вразброд, а отрядами. Молодые учились летать треугольником: так легче на дальнем перелете. Впереди летит старый опытный журавль, устанет – уходит в конец, его сменяет другой. Путь у них далекий, через моря: в Африку.

Дикие утки тоже к дальнему путешествию готовятся: долго в воздухе кружат, а утром и вечером на болота, речные мелководья летят кормиться, сил набирают, крылья тренируют.

У Серой Шейки детишки подросли, взматерели, уж не отличишь от взрослых. В часы отдыха мама утка рассказывает им о дальних странах, морях и океанах, о предстоящей нелегкой дороге. Жалко покидать родину. Пора прощаться с друзьями – Серая Шейка ждет встречи с Зайцем, чтобы пожелать ему удачи.

Певчие пичуги уже собрались в стайки, молодые и старые – все вместе. Им в стайке удобнее. Они полетят не строем, а как попало, точно куча камешков, брошенная сильной рукой.

Соловьи уже в Африке, уже клюют там африканских насекомых.

Тих месяц сентябрь. Ни птичьих песен, ни жадных требовательных голосов птенцов. Воздух так прозрачен, что кажется, будто небо поднялось выше, а даль, видимая глазом, еще дальше отодвинулась. Тишина…

По лесной тропинке, озираясь по сторонам в поисках грибов, не спеша топает короткими ножками Еж. Он рассуждает: «Не так вкусен гриб, как вкусны на них слизняки – это настоящий деликатес, а грибы, пока тепло, буду сушить на зиму. Ведь говорят: осень – запасиха, а зима – подбериха».

В одном месте Еж заметил под кустом какой-то шум и возню. Он подкрался ближе и увидел спящего Зайца, который во сне кричал и дергал лапами. Еж разбудил Косого:

– Ты чего кричишь на весь лес?

Косой, открыв глаза, пробормотал:

– А, это ты, Ежик?..

– Ну, я. а чего кричал-то?..

– Да с Лисом дрался, напал на меня, понимаешь. вот зря ты меня разбудил рановато. Я бы ему зубы-то пересчитал, я бы ему показал, где раки зимуют!

– Так-то оно так, – покачал головой Ежик, – мечтать не вредно. Айда со мной грибы собирать? Это дело реальное.

Остановились они возле стайки белых, как булки, грибов. И тут с неба к грибникам спустился Лесной жаворонок.

– Здравствуйте! Вот ты где, смелый Еж. Я хочу с тобой попрощаться. Сегодня ночью с собратьями мы улетаем на Юг, меня уже дети ждут. Спасибо тебе, друг, за спасение. Если бы не ты, съела бы меня гадюка.

Не успела птаха договорить, как к ним подошли Барсук и Енот с грустными глазами.

– Почему вы все такие невеселые? – заметил жаворонок.

– Отчего нам веселиться, мы скоро ляжем в зимнюю спячку, а наш друг Косой останется один, без друзей. За ним охотится рыжий Лис. Надо бы проучить этого хищника, но не знаем как и где?

– Я знаю, как вам помочь, – обрадовался Лесной жаворонок, – всякий раз, поднимаясь на высоту эстрады, я вижу на опушке леса раздвоенную березу, заманите Лиса к ней; та береза с юмором…

Сказав это, жаворонок, попрощавшись, улетел.

Как-то вечером друзья проходили возле вековой ели и вдруг услышали стук костей и скрипучий голос:

– Привет четвероногим!..

Зверушки, подняв головы вверх, спросили:

– Это кто нас пугает, кто в елке прячется?..

– Это сова, но я не прячусь, здесь мой дом, – отвечала сова, склонив круглую кошачью голову. – Давно за вами наблюдаю, вы такие разные.