— Шампунь от блох не забудь! Беги к своему Тринкету, он тебе поможет… если захочет, конечно! — горько расхохоталась Августина ему вслед, сморкаясь в носовой платок. Глаза у нее стали красными. — Насморк совсем одолел.

Но Джордж видел, что принцесса просто плакала. Ведь она очень любила своего Кота до того, как он её разочаровал.

Августина потрепала мальчика по голове — как будто обдала солнечным дождиком, и присела рядом.

— Это я Настойчивого отправила за вами, — сказала она.

— Настойчивого? — в ушах Джорджа звенело после скандала, который только что устроили волшебники.

— Да, моего лучшего голубя.

— Моя сестра его освободила, и он с ней говорил.

— Неужели? — улыбнулась Августина. — Голуби сами не разговаривают.

Джорджу захотелось до конца разобраться, как работает воздушная почта в этом королевстве, и он спросил:

— Чтобы письмо прочитать — голубя покормить надо?

— Разумеется, — ответила принцесса таким тоном, словно подумала — ну как можно не знать очевидных вещей. Для нее это было равно вопросу, надо ли марку наклеивать на письмо.

— Неправильная почта, — сделал вывод Джордж.

— Чем это она неправильная?

— Любой, кто голубю крошек даст, письмо сможет прочитать.

— А у вас разве чужие письма никто не вскрывает? — прищурилась Августина. — Для особо важных посланий есть карета королевской воздушной почты. Но редко кто посылает сейчас даже простые сообщения, все знают, что разбойники их перехватывают. Да и почтарей археоптериксы разогнали… Представляешь, сколько бездомных птиц оказалось в королевстве? Это плохой знак, если люди боятся писать письма.

— Мы видели старика из летающей кареты на ярмарке, он деньги просил, как нищий.

— Калум побирается? Не может быть. Я помню его важным и нарядным, — расстроилась принцесса. — Вокруг голуби, на запятках грумы, кучер спереди, а он вылезает из кареты и так важно объявляет: «Королевская воздушная почта!». Бедный, всю жизнь проработал на меня почтальоном… Ужасные перемены произошли в королевстве, и я в этом виновата.

— Вы — принцесса.

— Тем больше ответственность была. А ты думал, принцессы только капризничать должны? — Августина побарабанила по столу пальцами. — Я пытаюсь припомнить, как Тринкет появился при дворе. Все началось с того, что королю прислали фарфоровую шкатулку.

«Королю прислали фарфоровую шкатулку»… Те же самые слова Джордж слышал от бабушки. Он, конечно же, не верил тогда в сказки. Если бы кто ему сказал тогда, что сказочный колдун заманит его в свои сети, он бы посмеялся, назвав это страшилками для малышни. И вот приходится участвовать в этой истории.

— Августина, я кое-что знаю…

И Джордж рассказал про бабушкино проклятие, он даже упомянул пожелтевшее письмо, спрятанное в потайном отделении шкатулки.

— Была такая невеста у моего отца, Азалия Бромлеус… И это твоя бабушка… Бедная, она слишком долго злилась. Видишь, что выходит, если вовремя не остановиться и проклинать обидчиков, — сказала Августина. Наверное, она сама при этом подумала про себя и Кота.

— Прощать их, что ли?

— Это даже не про обидчиков. Они — часть нашей судьбы. Мы обижаемся на судьбу, если что-то идет не так. Требуем безоблачного счастья. Оно что, при рождении нам было обещано?

— Значит, мечтать не надо, — сказал Джордж. — Чтобы потом не расстраиваться.

Августина внимательно взглянула на него и фыкнула в своей манере:

— Тфф… Ты это серьезно? Можешь перестать мечтать? Вот я, например, не могу. И сама не знаю таких людей, которые никогда не мечтали. Все начинается здесь, — она приложила ладонь к сердцу. Потом придумываешь, потом добиваешься…. — Августина опустила глаза и вздохнула. — Добиваешься, добиваешься.

— И в результате?

— Требуется немножко везения. Крушить все вокруг не надо, если не получилось. Несбывшаяся мечта тоже придает смысл жизни…

Простые слова Августины застревали в голове. Такие с глупого языка не слетят. До чего обманчиво бывает первое впечатление, подумал Джордж. Фокусница из шапито, которую он принял за пустую скандалистку, оказалась доброй и смелой принцессой. Ей не везет в последнее время, но она не дает своей печали разрастись в черную тучу. И все же ему чего-то недоставало в объяснениях Августины.

— Выходит, Тринкета обижать не стоит?

— Нет, это другое, — ответила она. — Его нельзя подпускать к себе близко. К ту же, мы новое зло не создаём.

Джордж понял, что она имела в виду, и вступился за старую Азалию:

— Бабушка очень переживает.

— Значит, раскаялась. Что же она написала в том письме?

— Про осеннее окно и смешного человечка. Ничего важного.

— Это и есть заклинание. Очень плохо, что оно до сих пор в шкатулке, — забеспокоилась принцесса. — Если бы расспросить саму Азалию…

— Августина, бабушка все расскажет. Главное — найти ее. Ворота ведь не навсегда закрыты? — с надеждой спросил Джордж.

— Сейчас попробую ключ поднять, — она сосредоточенно зажмурила глаза, сжала зубы, соединила, разъединила ладони, но ничего не изменилось. — Нужно забрать из замка хрустальную печать. Она символ власти. Сама не понимаю, как получилось без нее Кота уволить…

— Идти в Истмонстер? — переспросил Джордж дрогнувшим голосом. Ему становилось нехорошо от одного воспоминания о поселившемся в замке чудовище.

— Мне тоже страшно, — призналась принцесса. — Но мы должны помочь людям. Вот что я сделаю с нашими страхами, — она встала перед зеркалом, сосредоточилась, собрала над своей головой темную тучку. — Смотри, я кладу свой страх сюда, — бывшая фокусница выдвинула металлическую банку с кубиками сахара, высыпала их на стол, потом затолкала тучку внутрь банки. — Теперь добавлю к ней твой страх, — и она проделала ту же манипуляцию над головой Джорджа.

Тучка, которую она собрала над мальчиком, получилась немаленькая и фиолетовая. Джордж и не догадывался, что его страх — такого противного цвета.

— Нет, сюда не влезет, — Августина отодвинула банку, достала с полки самый большой чугунок и загнала страхи туда. Но они полезли наружу, как убежавшее тесто. Принцесса затолкала их обратно, прикрыла тяжелой крышкой и задвинула в самый дальний угол. — Все, больше мы с тобой не боимся!

— А что вы с ними потом сделаете? — спросил Джордж.

— Пироги испеку, — с серьезным лицом ответила Августина. Только уголки ее глаз и кончик острого носа дрогнули от скрытой улыбки.

— Ты пойдешь со мною в Истмонстер, Джордж?

Мальчик отважно кивнул.

— Хорошо бы перехватить Питера, — сказала принцесса. — Кот сказал, твой друг пойдет к холму завтра на рассвете… А мы с тобой высадимся на реке, в стороне от основного причала, и пройдем в замок ночью, когда дракон в городе. Ничто пока не мешает нашим планам… — она бросила взгляд на неубранный стол, подошла к раковине и задумчиво потерла кончик своего острого носа. — Кроме горы грязной посуды… Ненавижу вот так все оставлять.

— А нельзя разве по волшебству вымыть? — Джордж удивился, что искусная волшебница переживает из-за пустяков.

— Я предпочитаю делать домашнюю работу без фокусов. Ты не поверишь, даже волшебная еда невкусная какая-то получается, — Августина налила в раковину горячей воды, и вымыла в мыльной пене несколько тарелок, но гора почти не уменьшилась.

Что за трудолюбивая и простая принцесса, подумал Джордж. Не то, что тетя Мэри со своими великосветскими замашками.

— Ладно, — остановилась Августина. — Сегодня особый случай.

Она смешно подвигала мокрыми руками, словно изображала паровозик, потом хлопнула в ладоши так, что разлетелись пена и брызги.

И сразу, без ее видимого участия, над раковиной заметались щеточки, кухонные полотенца, закружилась в воздухе стайка разноцветных мыльных пузырей. Посуда зазвенела, задзынькала. Странно, что в этой веселой толкотне ничего не разбилось.

Через минуту вымытые тарелки легли теплой толстой стопкой в шкафу, отдраенные кастрюли накрылись крышками, а ложки, ножи, вилки рассортировались в кухонном ящике. Одна чайная ложечка попала к вилкам, но, быстро осознав ошибку, перескочила в нужное отделение. Кухонная губка вытерла стол, съёжилась, по-собачьи стряхнула с себя крошки и улеглась на краю раковины — среди чистоты и порядка.

— Марте и тарте, — многозначительно сказала Августина.

— Здорово, — сказал Джордж.

— Угу, — скромно согласилась принцесса, засовывая в карман оставшееся после обеда печенье. — Это для голубиной почты, — она протянула мальчику отломившуюся половинку, — возьми на всякий случай.