– Это зачем? – удивился тот.

– За доставку. Больше нету: пенсия маленькая.

– Все там будем! – философски заметил кучерявый и неожиданно протянул деду хрустящую сотку.

– Да что вы! Не надо, нам хватает…

– Держи, держи! Это мне его родитель дал. А я сдуру взял: инстинкт, понимаешь… Но теперь вижу, не зря.

С этими словами водитель развернулся и быстро зашагал к автобусу. Вскоре оттуда послышался его голос:

– Все успели? Ну, тогда – с Богом!

Автобус заурчал и покатил дальше, оставив на станционной площади деда Никифора, Илью, Семёна Кочкина, увешанного городскими подарками, и слегка озадаченную курицу, которая как ни старалась, а не сумела попасть под колёса автобуса, за рулём которого сидел водитель, научившийся уважать кур ещё на прошлой работе.

Дед Никифор и бабушка Валя не однажды приезжали в города и посёлки, где жили Ножкины, а вот к ним в Башмачку Илья пожаловал впервые. Поэтому встретили его, как раньше встречали космонавтов – с цветами и поцелуями. Цветы стояли на столе, на шкафу, на подоконниках и даже росли перед домом, а поцелуев было ещё больше. Бабушка Валя так нацеловалась, что даже заплакала. Она всплёскивала руками, качала головой и вытирала щёки кухонным полотенцем, пока дед Никифор строго не проговорил:

– Будет сырость разводить! Выплачешь все слёзы на радость – на горе не останется. Лучше накорми гостя, он с дороги, поди, есть хочет.

Дед словно читал мысли. Пока бабушка его целовала, Ножкин бросал голодные взгляды на празднично украшенный стол, где кроме цветов стояло много чего хорошего. Но поесть сразу не удалось. Только они расселись и Ножкин схватил ложку, как дед сказал:

– Положи! Помолимся.

Илья шумно проглотил слюну, но ложку положил.

– Читай, – сказал дед.

– Что?

– «Отче наш».

– Деда, а я не помню…

– Да я ж тебя учил! Выходит зря… А ведь это самая главная молитва!

– Почему?

– Потому что её дал ученикам Сам Христос, а молитву Господню забывать негоже!

– Никифор Иванович, не сердись: он выучит, – вступилась за Илью бабушка Валя.

– А зачем сердиться? Это ж не мне, а ему без Силы Небесной туго в жизни придётся, – спокойно объяснил дед и неспешно прочитал «Отче наш».

Урок пошёл впрок – весь вечер Илья учил Господню молитву, а утром перед завтраком прочитал её наизусть. И только один раз запнулся, но дед тихонько подсказал…

В Башмачке Ножкину понравилось. Тут, правда, не было моря, зато была речка с волшебным названием Самоткань. На той стороне она вся поросла камышом, который на берегу переходил в небольшую посадку. С высокого холма на этой стороне было видно, что за посадкой лежит поле: вначале зелёное, а потом такое жёлтое, что в солнечный день больно смотреть.

– Это подшолнухи, – объяснил Илье Колька Цопиков – вожак башмачкинских пацанов: – Когда пошпеют возьмём лодку, шплаваем за шемечками.

С Колькой Цопиковым Илья познакомился на второй день после приезда, но его имя он услышал раньше.

– Есть тут у нас один Колька шепелявый… Все зубы в драках растерял, – тихонько, чтоб не слышал дед, предупредила Ножкина бабушка. – Ты держись от него подальше: он городских страсть как не любит.

Но дед всё равно услышал и, потрепав Илью по голове, сказал:

– Ну и пускай не любит, а ты люби – и он научится…

С таким напутствием Ножкин пошёл на берег и сразу нос к носу столкнулся с Колькой и его командой. Местные прыгали в воду с высокого рыбацкого мостка: кто бомбочкой, кто головкой, весело гогоча и поднимая тучи брызг. Сначала они Илью не заметили, но когда он снял шорты и остался в ярких американских плавках, все головы повернулись к нему.

– Гля, какой индюк припёрша, – прошепелявил самый высокий.

– Индюк! Индюк! – загоготали остальные. – Толибася, покажь индюка!

– Улу-лу! Улу-лу! – замотал головой жирный белобрысый мальчишка со странным именем Толибася, который явно работал в этой компании дежурным клоуном.

Улюлюкая и мотая головой, Толибася взбежал на мосток, нелепо замахал руками-крыльями, наклонился, смачно похлопал себя по заднем месту, обтянутому пёстрыми трусами, и с диким рёвом рухнул в воду.

Местные просто повалились на землю и задрыгали ногами:

– Колян, покажи класс! – крикнул крепенький мальчишка, чёрный от загара, как негритёнок.

Шепелявый вскочил на ноги, поправил резинку трусов, которые доходили ему до колен, разогнался и лихо сиганул с мостка, картинно раскинув руки в стороны, но успев сложить их над головой перед тем, как войти в воду. Потом он выбрался на берег и вразвалочку подошёл к Ножкину.

– Ну, што, индюк, шлабо так?

– Не слабо, – спокойно ответил Илья, не обращая внимания на «индюка».

Он хорошо знал, что незнакомым собакам и бандитам нельзя показывать, что ты их боишься, и уж тем более доказывать, что ты не индюк. Никто твоим словам не поверит, особенно когда дело идёт к драке.

– Да врёт он! – неожиданно тонким голосом выкрикнул толстый Толибася.

– Беш тебя знаю, – кивнул шепелявый. – Городшкие только в ванну умеют прыгать.

– А давай его искупаем! – предложил чёрный крепыш.

– Давай! – загалдели остальные.

Ножкин понял, что пора действовать. Он решительно оттолкнул шепелявого, подбежал к краю мостка и прыгнул, вложив в толчок все силы. Прыжок получился что надо! Полтора оборота прогнувшись и вход в воду почти без брызг…

Когда Илья вынырнул, местные стояли с открытыми ртами, не в силах вымолвить слова. Такого они ещё не видели. Да и где они могли такое увидеть, если прыгунов в воду по телевизору почти не показывают, не то что футболистов.

Первым пришёл в себя Толибася.

– Класс! – выдохнул он.

Похоже, остальные были с ним полностью согласны, потому что разом восторженно загалдели и обступили Ножкина со всех сторон, как только он вылез на берег.

– Колян, – без тени враждебности представился шепелявый и первым протянул руку.

– Илья, – ответил Ножкин и пожал раскрытую ладонь.

– Ого! – сказал Коля, шевеля расплющенными пальцами. – Ты чё, шпортшмен?

– Да. Занимаюсь прыжками в воду.

– Научи!

– Хорошо, только сначала надо на берегу позаниматься.

– Давай! – легко согласился Колька.

Илья выбрал место поровнее и стал показывать своим новым друзьям, как правильно делать стойку на руках.

Каждый новый день в Башмачке приносил Ножкину новые открытия.

Бабушка научила его правильно поливать огород, а не просто лупить струёй из шланга, сбивая помидоры.

Толибася показал, как править Буяном – сонным и ленивым конём-тяжеловозом, запряжённым в скрипучую телегу с водяной бочкой.

Чёрный крепыш, которого звали Жека, объяснил, как ловить раков в норах и при этом не резать руки острыми, словно бритва, речными ракушками.

А шепелявый Колька Цопиков вообще оказался ходячим справочником по флоре и фауне. Если кто забыл, то флора – это всё, что растёт, а фауна – всё, что бегает и летает: например, древесные лягушки. Эти удивительные зверушки сидят на ветках и распевают полуптичьи песни, что-то вроде: «Кка-кка-кка». Простому человеку увидеть их трудно, потому что они умело сливаются с листвой. Но только не Кольке! Специально для Ильи он в два счёта увидел и изловил поющую лягушку.

– Шмотри, у них лапы, как у людей: ш пришошками, – объяснял он. – Вцепятся – не оторвёшь. Держи!

Но Ножкин вежливо отказался: наверное, у него лапы были без присосок и он не имел привычки хватать всё подряд, к тому же у него не было уверенности, что эта тварь не кусается.

Кроме лягушки, Колька познакомил Ножкина с птицей-удодом, огромным жуком-оленем, ужом, ящерицей и колючим ежовым семейством, которое хулиганило по ночам в огороде, громко шурша и похрюкивая. А вот трясогузка познакомилась с ним сама. Эта смешная птичка, похожая на воробья, сидела на грядке, и когда заметила Илью, обрадовано закричала:

– Ты! Ты! Ты!

Но это было лишь началом сложной церемонии приветствия. Вдоволь «натыкавшись», трясогузка присвистнула, заскрипела, словно несмазанная дверь и, повернувшись к Ножкину задом, начала трясти длинным коричневым хвостиком. Но Илья не обиделся: ведь у каждого народа свои понятия об этикете…

Что же касается флоры, то под Колькиным предводительством, Илья перепробовал всё, что росло на деревьях, кустах или торчало из земли. Просто не верилось, что Цопиков всю жизнь просидел в Башмачке и только раз съездил на экскурсию в город: его знания были настолько обширны, что он знал даже своё будущее.

– Пошле школы пойду в лешотехничешкий! – уверенно говорил он. – Там природу ижучают, а я природу люблю.

Кстати, бабушка Валя сильно преувеличила Колькины хулиганские замашки. Да, бывало, он дрался, но всегда один на один и то только затем, чтобы слегка сбить спесь с тех городских, которые считали, что в селе живут сплошные придурки. А передние зубы он и вообще не в драке потерял, а в лесу, свалившись в овражек, на дне которого лежал огромный валун…