Но вот однажды принц Семицвет явился на свидание в глубокой печали. Он узнал, к своему отчаянию, что его вот-вот должны увезти из этих дорогих ему мест, и притом неизвестно куда. Легко представить себе горе наших влюбленных; они постарались не упустить ни единого лучика солнца и назначили свидание на завтра.
Завтра наконец наступило, но погода, к несчастью, была пасмурной. Несколько часов прошло в том нетерпеливом ожидании, что ведомо одной лишь любви, и вот на минуту выглянуло солнце. Милей-чем-фея бросилась к тазику, но в спешке пролила всю приготовленную накануне воду. Другой воды, кроме той, что была в доверенных ей склянках, у нее под рукой не нашлось. Дело шло о том, чтобы в последний раз повидать возлюбленного перед разлукой. Она без колебаний разбила обе склянки, и перед нею возникла радуга. Надобно знать, что дар речи у принца, запрещенный ему, зависел от яркости цветов радуги. Прощание их было исполнено нежности; принц признавался ей в самой искренней и пылкой любви, обещал сделать все, чтобы вызволить ее из плена, в котором против своей воли ее оставлял, и соединиться с нею узами брака, моля дать на него согласие. Милей-чем-фея со своей стороны поклялась, что у нее никогда не будет иного супруга, кроме принца, и что она готова пойти на смерть, дабы вновь его разыскать.
Судьба, столь жестоко их разлучившая, не позволила им прощаться дольше. Семицветная радуга пропала, и Милей-чем-фея, в безграничном своем горе готовая на все, пустилась в путь, взяв с собою песика, кота, ветку мирта и камешек, что дала ей жена Локриноса. Есть ли предел храбрости, какую, случись нужда, вселяет в сердце любовь? Ведь иных спутников и иного вожатого, кроме случая да отчаяния, v юной принцессы не было.
Лагрея, вернувшись, обнаружила, что пленница бежала, и в бешенстве немедленно устремилась в погоню. Она настигла бедняжку в ту самую минуту, когда та, измученная усталостью, прилегла отдохнуть в пещерке, которой обернулся взятый в дорогу камешек. Лагрея уже приготовилась было схватить Милей-чем-фею, но тут верный песик, охранявший хозяйку, так больно укусил старуху, что она налетела на камни пещеры и сломала свой единственный зуб.
Пока она приходила в себя от боли и ярости после таких злоключений, девушка успела убежать довольно далеко. Страх перед столь близкой опасностью заставил ее на время забыть об усталости; но в конце концов она упала, изнемогая, не в силах держаться на ногах.
При этом ветка мирта, что она несла, случайно коснулась земли и превратилась в зеленую беседку. Девушка надеялась спокойно в ней отдохнуть, но Лагрея, одержимая жаждой мести, снова пустилась вдогонку за нашей бедной принцессой и появилась перед нею как раз тогда, когда та начала засыпать. Но кот, забравшийся на ветку беседки, выручил хозяйку не хуже, чем несколько часов назад песик. Он прыгнул прямо в лицо Лагрее, вырвал ее единственный глаз и раз навсегда избавил Милей-чем-фею от преследований безжалостной феи. Однако едва принцесса оправилась от такого потрясения, как почувствовала муки голода и усталости. В ужасающем виде, еле живая, добрела она из последних сил до маленького бело-зеленого домика.
Его хозяйка, прекрасная дама, одетая тоже в белое и зеленое, жила одна и встретила девушку как нельзя лучше. Когда Милей-чем-фея сытно пообедала и выспалась на лучшей в мире постели, дама предсказала ей, что после тяжких испытаний все ее желания исполнятся. На прощание она поцеловала девушку и дала ей орех, наказав разбить его лишь в крайнем случае. Еще много лишений перенесла Милей-чем-фея, прежде чем оказалась перед точно таким же домиком, где ее встретила точно такая же дама. Она и здесь получила подарок на тех же условиях — только не орех, а золотой гранат. Грустная и усталая, принцесса снова отправилась в путь, полный немыслимых тягот, и ее в третий раз приютила хозяйка домика, как две капли воды похожего на те, что ей уже встречались.
Домики эти принадлежали трем сестрам, тоже волшебницам; сестры так походили друг на друга внешностью и нравом, что им захотелось иметь и одинаковые жилища и одежду. Занимались они тем, что помогали всем несчастным: словом, они были столь же кроткими и добрыми, сколь злобной и жестокой была покойная Лагрея. Третья фея утешила Милей-чем-фею, убедила ее не отступаться от своей цели и пообещала, что труды ее будут вознаграждены. С этими словами она подарила девушке флакон из горного хрусталя, приказав не открывать его, пока не подоспеет крайняя необходимость. Героиня наша поблагодарила ее с той кротостью и признательностью, что даруются лишь печалью и надеждой, и удалилась в самых приятных раздумьях.
Спустя несколько часов дорога привела ее в чудесный лес. Воздух здесь был свеж, повсюду разливалось сладостное благоухание. Не прошла она и сотни шагов по этому прекрасному лесу, как увидела серебряный замок, который висел между четырьмя громадными деревьями на длинных и толстых серебряных цепях и тихо покачивался от дуновений нежного зефира, чей шелест мог любому навеять мирный сон.
При виде замка надежды Милей-чем-феи на близкий конец своих испытаний удвоились, — видно, то было тайное предчувствие; правда, надежды эти немного ослабли, когда она заметила, что замок висит в воздухе и что в нем нет ни двери, ни окон. Ни на минуту не усомнившись (я так никогда и не узнал почему), что пора использовать подаренный ей орех, она разбила скорлупу, и оттуда выскочил привратник, такой же маленький, как и его темница. С пояса у него свисал на цепочке золотой ключик величиной с полбулавки. Милей-чем-фея поднялась к замку, словно по лестнице, по одной из цепей, касавшейся земли. В руках она держала маленького привратника, который, несмотря на крошечный рост, открыл своим ключиком неприметную глазу дверь, и та сразу выросла, пропуская Милей-чем-фею. Внутри прекрасного замка находился великолепный зал; его освещали прикрепленные к своду потолка золотые звезды и драгоценные камни. Посреди зала висела на золотых веревках дивная кровать с постелью всех семи цветов радуги, покачиваясь вместе с замком и навевая сладкий, крепкий сон.
На этой-то чудесной постели и уснул принц Семицвет,[118] красотою затмевавший все, что его окружало, — уснул после того, как его разлучили с Милей-чем-феей, которую он любил больше всего на свете. Когда бы не колдовство, он бы не знал ни минуты покоя от горя и любви, а при виде возлюбленной мог лишиться рассудка от счастья.
Милей-чем-фея, несмотря на все предчувствия, не решалась целиком предаться созерцанию того, кто, казалось, был хозяином столь необычного и роскошного жилища. Она боялась, что на лице, уже пленившем ее, не отразятся чувства ее любимого и звуки его голоса. Но, не успев еще разобраться в движениях своей души, она самолюбиво обиделась на бесчувственность и безразличие, с которыми ее встретили. Она уже двадцать раз рассказала обо всех выпавших на ее долю тяготах и лишениях, и говорила очень громко, но принц по-прежнему казался спящим. Тогда Милей-чем-фея прибегла к помощи граната: когда она раскрыла плод, зернышки его, маленькие скрипки, поднялись к потолку и тут же заиграли прелестную, нежную и благозвучную мелодию. Принц проснулся, но не до конца — он чуть приоткрыл глаза и сразу стал несравненно прекраснее.
Милей-чем-фея, нетерпеливо ожидая, когда принц наконец узнает ее, открыла свой последний подарок — флакон, и оттуда появилась маленькая Сирена. Она заставила умолкнуть скрипки и пропела на ухо принцу о страданиях искавшей его любимой; к рассказу она добавила несколько легких упреков — и принц проснулся окончательно.
В восторге бросился он к ногам Милей-чем-феи. В ту же минуту стены зала отворились; в центре его воздвигся золотой трон, усеянный драгоценными камнями. Появился многочисленный пышный двор, за ним — невиданной красоты колесницы, на которых восседали прекраснейшие дамы в богатых нарядах. Та колесница, что двигалась во главе, превосходила роскошью все остальные. Как нетрудно догадаться, дама, восседавшая на ней, и была королевой этого двора. Дама эта, еще очень красивая, хоть и не первой молодости, была матерью принца Семицвета. Она поведала сыну, что отец его умер и гнев фей утих, так что теперь уже ничто не мешает ему вступить во владение своими верными народами, которые жаждут ему повиноваться. Свои слова королева сопровождала самыми разнообразными ласками; двор, присутствовавший при разговоре, выразил новому королю всю возможную радость и приветливость. В другое время тот был бы вне себя от счастья, но теперь им владело одно желание — провозгласить Милей-чем-фею королевой всех вверенных ему государств. Он хотел было заручиться поддержкой своего нового двора за одну лишь красоту Милей-чем-феи; но тут три бело-зеленые сестры, явившиеся, когда их меньше всего ждали, объявили всем о происхождении девушки, и после их рассказа ликование двора стало всеобщим и единодушным.