Бабушка провожала Аню, когда проснулась мама. Вышла в халате, с всклокоченными волосами и телефоном в руке.

— Не забудь! — сказала она дочке. — Сегодня жду тебя к обеду!

Дедушка возит её на машине. Бабушка готовит персональный завтрак. Сестра освободила комнату. Мама ждёт к обеду! Это отличная жизнь и отличные новости!

Да ещё и Полина заваливает сообщениями. Вспомнив о подруге, Аня подошла к окну кухни — и увидела у окна Полину! Та махнула рукой, как встарь. Аня тоже махнула и показала на машину под парами: мол, иду вниз. Полина кивнула и показала, что тоже сейчас спустится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В лёгкой яркой куртке, «без головы» (потому что во дворе ждёт авто) Аня выбежала во двор. Полина уже переминалась с ноги на ногу возле дедушкиной машины, заискивающе улыбаясь.

— Я тут про Таню как бы такое узнала! — кинулась она к Ане. — Ты не поверишь!

Но дедушка выдвинулся из машины и сказал, что времени на болтовню нет, он должен доставить внучку на занятия.

Дверца захлопнулась. Полина — совсем не расстроенная, ведь ей всё-таки перепало «привет» от подруги-звезды — осталась во дворе. Аня уехала.

Пока через пробки ехали на Приморскую, где проходили уроки вокала, Аня читала сообщения от поклонников. Краткие восторги и благодарности казались чем-то само собой разумеющимся: звёздами положено восхищаться. Но её неприятно поразило длинное сообщение, автор которого уличал Аню в том, что сама она только танцует (посредственно), а поёт за неё нанятая иностранная певица, а декламирует — актриса из провинциального театра. В доказательство были прикреплены записи иностранной певицы и фрагменты спектакля «На всякого мудреца довольно простоты», в котором блистала актриса (та, которая якобы декламирует за Аню).

«А откуда мне знать, может, так оно и есть?» — уныло подумала Аня.

С самого утра всё было слишком прекрасно. Если не считать раннего подъёма и невкусного завтрака, просто великолепно всё было! Должен быть в этом деле какой-то подвох. Ведь на самом деле таланта у Ани нет, иначе бы это стало известно давно.

Аня убрала телефон и стала смотреть в окно. Вскоре машина подъехала к современному четырёхэтажному зданию с тонированными стёклами.

— Я припаркуюсь и буду ждать тебя внизу, — сказал дед.

Аня вышла из автомобиля, прошла через мощённый гранитной плиткой дворик, и перед ней с негромким шелестом открылись стеклянные двери.

На мраморной стене у входа висело много блестящих золочёных табличек. Там были перечислены все фирмы и специалисты, работающие в здании. Аня пробегала строчки глазами, разыскивая нечто похожее на эстрадный вокал. Волнение нарастало: во что она ввязалась?

Нечестно ведь являться на всё готовенькое и пожинать плоды чужого успеха. И где та девочка, которая действительно покорила всех своим голосом?

Хватит участвовать в этом обмане! Аня решительно развернулась и шагнула к выходу, но тут к ней подбежала администратор, дружески поприветствовала, с улыбкой вручила бахилы, помогла повесить куртку в шкаф, вмонтированный в стену, и проводила до кабинета на втором этаже.

На гладкой деревянной двери висела такая же блестящая золочёная табличка, как и у входа. «Вокальное мастерство и музыкальная терапия» — значилось на ней. Аня вспомнила папиного бородатого ученика. Тот называл их уроки «Рисовальная терапия» и объяснял это тем, что он не собирается по-настоящему учиться, постигать тонкости изобразительного процесса и становиться художником. Ему просто нравится водить по бумаге карандашом, маркером или кисточкой, но дома не найти на это времени, а если у него назначено и оплачено занятие, то тут, хочешь не хочешь, придёшь и будешь рисовать.

— Ольга Александровна, к вам пришли, — сказала администратор, открывая дверь. И Аня вкатилась внутрь — с бахилами в руках и совершенно не понимая, как она будет выпутываться.

Аня стояла на красивом блестящем паркетном полу в грязных ботинках и осторожно осматривалась.

В кабинете, помимо пианино в центре и пары стульев, не было никакой мебели. Стены были выкрашены в ровный персиковый цвет. На левой стене висели старые концертные афиши, на правой — новенькие дипломы в рамочках и без.

Ольга Александровна с виду была не злая и не опасная: строгий тёмно-синий брючный костюм, каштановые волосы убраны в хвост, в ушах — крошечные серёжки в виде кошачьих мордочек. Разглядев мордочки, Аня заулыбалась. Человек, который носит в ушах таких славных котов, вряд ли будет участвовать в обмане. Значит, талант у Ани точно есть! Золотая куколка, наверное, наколдовала и его.

Она сразу почувствовала себя легко, прислонилась спиной к стене и ловко натянула бахилы.

— Быстренько распоёмся — и повторим то, что сделали вчера, — после взаимных приветствий сказала Ольга Александровна и присела за инструмент.

С первых же упражнений преподавательница взволнованно захмыкала. А когда вместо «ля» юная звезда выдала «до» — остановилась. А после того, как Аня не попала в ноты дважды — повернулась на табурете и внимательно посмотрела на ученицу.

— Ты как себя чувствуешь? — спросила она. — Тебя как подменили.

«Именно это и сделали», — со стыдом подумала Аня.

— Да ты три года назад так не фальшивила. Ну, может, в первый раз только. Ты хорошо спала?

— Угу.

— Бросила это пижонство — вставать в пять утра?

— Ну…

— Аня, ты понимаешь, что так только загонишь себя и до финала не доживёшь?

— Я должна стараться, — промямлила Аня.

— Стараться — здесь. Твоя задача — тренировать голос. Исключи дополнительные нагрузки! Скоро начнутся школьные занятия, и ты вместо Москвы окажешься в больнице!

Аня неуверенно хихикнула.

— Ничего смешного. Давай-ка ты сегодня отдохнёшь. Езжай домой, ложись на диван, телевизор посмотри. В интернете посиди. С подружками поболтай. Съешь полноценный обед. Выспись как следует. А завтра мы с тобой встретимся и всё наверстаем.

Аня подумала о дедушке, который ждёт внизу. Интересно, как она ему объяснит, что освободилась так рано? А что будет завтра? И когда надо ехать в Москву?

Ольга Александровна по-своему поняла её волнение.

— Отдых — часть работы. Можешь не лежать на диване, я скину тебе разные варианты исполнения Over the Rainbow. Послушаешь и подумаешь, что мы можем взять у предшественников. Движения тебе поставят в Москве, но о них тоже можешь подумать.

Аня представила, как она поёт и двигается на сцене, зал заполнен зрителями, камеры фиксируют её позор, чтобы показать крупным планом, и у неё подкосились ноги. Кое-как она выкатилась из кабинета в пустой коридор. Сверилась с расписанием в телефоне: у неё ещё сорок минут, которые нужно как-то потратить. Она прошла вдоль по коридору и обнаружила туалет. Кабинок было пять или шесть, все дверцы открыты — если Аня займёт одну из них и отсидится, никто и не заметит.

По пути к самой дальней кабинке она взглянула в зеркало — не успела как следует рассмотреть себя раньше. Чего она ждала? Что у неё брови позеленели или вытянулся нос?

Такая же, как обычно. Да, причёска другая, но в остальном — та же Аня, что и вчера. Так чем тогда звезда отличается от обычной девочки? Хотя никакая она не звезда. Не смогла даже простую гамму пропеть.

Аня закрылась в кабинке и достала телефон, подключила к нему наушники и открыла сообщение от Ольги Александровны. Знакомая песня — именно она разбудила Аню сегодня утром.

Вот, значит, что она должна будет спеть.

Аня попробовала тихонечко подпевать, но у неё не хватило дыхания.

Она послушала другие варианты исполнения.

Даже если тренироваться с утра до вечера и с вечера до утра, при этом сытно есть, много спать, не ходить в школу — всё равно у неё ничего не получится. Знать бы, чем она так «покорила всех»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выяснить это было легко — Аня могла ещё по дороге на занятия во всём разобраться. Она набрала в поисковике «жар-птица четвертьфинал», вышла на сайт шоу, ввела в строку поиска своё имя.

На неё с фотографии глядела уверенная, умная и успешная Аня. Костюм, причёска (тоже сложная, но не такая, как сегодня), а главное — победа преобразили её. Полистав фотографии, Аня занесла палец над видеороликом. Одно дело — статичные изображения, другое — выступление, где будет двигаться, петь и танцевать её сестра-близнец. Каково это — видеть себя и понимать, что тебе до этой себя — как до луны?