«Это не я, это просто очень похожая на меня девочка!» — сказала себе Аня и нажала кнопку.

Покорила она всех песней про пять минут из кинофильма «Карнавальная ночь». У Ольги Александровны, по-видимому, была страсть к популярным песням из старых фильмов. А у той, очень похожей девочки — несомненный талант. Она и пела, и танцевала, и декламировала сама.

Аня закрыла сайт и вернулась к вариациям на тему Over the Rainbow. Каждый следующий исполнитель пел лучше предыдущего. А потом она услышала оригинальное исполнение Джуди Гарланд, и настроение у неё испортилось совсем. К тому же очень хотелось есть. Не дожидаясь официального окончания занятий, Аня вышла из туалета и спустилась вниз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дедушка в вестибюле играл в шарики на планшете. Спокойно и уверенно, так же, как машину вёл.

Аня достала из стенного шкафа куртку, подкралась к нему и объявила:

— Следующая остановка — обед с мамой!

Машина была припаркована на соседней улице. Только сев на заднее сидение, Аня обнаружила, что так и не сняла бахилы. Тогда она аккуратно стянула их и положила на пол, чтобы выбросить в помойку около дома.

Но домой они с дедушкой не поехали. Обещанный обед ждал в мамином рекламном агентстве. Аня ни разу не была у мамы на работе, зато часто сидела у папы на занятиях, пока тому не стало понятно, что рисует она из вежливости и глаза у неё не горят.

Дедушка высадил Аню около бизнес-центра, а сам отправился домой, сказав, что обратно Аня поедет с мамой.

Здание бизнес-центра, облицованное чёрным мрамором, издали напоминало одну из дедушкиных новых колонок. Оно одиноко стояло на открытом пространстве, окружённое парковкой, по которой ветер гонял пластиковые пакеты.

Аня хотела есть, её сдувало влево, и она, может быть, тоже полетела бы вслед за пакетами, если бы её не поймала мама.

— Перезанималась, на ногах не держишься! — сказала она. — Ну, как успехи?

— Ольга Александровна велела хорошо пообедать.

— Значит, успехов никаких, — констатировала мама и увлекла дочку в большущий металлический лифт, в котором поместилась бы Анина и Варина двухэтажная кровать.

Аня думала, что мама приведёт её в свой личный кабинет и они, как в кино, будут сидеть вдвоём, глядя на предвечерний город сквозь застеклённую стену. Но кабинет был общий, размером с этаж, и до отказа заполнен столами, за которыми работали люди.

Конечно, многие узнавали Аню, и мама налево-направо отвечала что-то вроде: «Вот, вырастила звезду у себя дома». Или: «Мы выиграли тендер на фото со звездой. Это было просто. Я воспользовалась родительским авторитетом!»

Застеклённых стен не было и в помине, зато в дальнем углу, на специальной приступочке-подиуме стояли три игровых автомата и две тумбы с настольным футболом. Мама указала на них и велела поиграть, пока она заканчивает с делами.

Аня такие автоматы уже видела: очень старые и не особо интересные — морской бой, стрельба по мишеням и гонки. Она выбрала гонки. Её машинка ехала ровно и без превышения скорости, но откуда-то сзади прилетали красные автомобили соперников и обгоняли её, чуть не сбивая с трассы. Аня успела проиграть трижды, прежде чем мама освободилась.

Аня надеялась, что хоть пообедать удастся вдвоём, в каком-нибудь тихом небольшом кафе на крыше (как на красивых атмосферных фото в интернете). Но здесь, в рекламном агентстве, все собирались в кухне-столовой, почти такой же просторной, как общий кабинет, но куда более многолюдной.

Не было возможности даже выбрать то, что будешь есть и пить: мама разогрела в микроволновке лазанью, купленную утром в «Лавке здорового питания» у метро, и заварила жасминовый чай в кругленьком глиняном чайничке.

Аня с мамой сидели за отдельным столиком, но в кухню-столовую то и дело заглядывали другие сотрудники: за чаем, кофе, салфетками, печеньем. Как будто в рекламном агентстве начисляли премию тем, кто чаще других сюда зайдёт.

Аня сжимала под столом кулаки и всё никак не могла выбрать момент, чтобы рассказать маме о своих сомнениях: она точно не сможет спеть, как та девочка, которая вышла в полуфинал. Нечего и пытаться. Надо отказаться до того, как все увидят её позор.

Вот уже и чай разлит по чашкам, а нужный момент так и не наступил.

— Не смогу я петь! — выпалила Аня.

— Тебе не нужно сегодня петь, — удивлённо ответила мама. — Тебя загримируют, сфотографируют — и мы поедем домой.

Так Аня узнала, что она приехала к маме на работу не потому, что та по ней соскучилась, а для фотосессии. Фирма, которая делает повседневную одежду для модных подростков, хочет, чтобы Аня сфотографировалась для их рекламной кампании. Им нужна не простая девочка, а какая-нибудь успешная. И Анина мама предложила свою дочь.

Переварив эту информацию, Аня вдруг сообразила, что не сможет обсудить с мамой свою проблему. «Я не хочу петь как та девочка, которая как бы я, но на самом деле не я». Диагноз гарантирован. Лучше опозориться на выступлении, чем попасть в сумасшедший дом.

И не с кем это обсудить. Такое точно бывало в книжках, но как герои выпутывались? Вот «Принц и нищий», например. Или…

— Допила чай? Тогда не рассиживайся, бежим гримироваться! — прервала её размышления мама. — Запомни, что Ира — не гримёр, а технолог из отдела предпечатной подготовки. У неё высшее образование. Она уже потом прошла курсы стилистов и теперь для практики приукрашивает всех, кто не успел увернуться.

Через узкий, как тамбур, проход Аня ввинтилась в тесную комнатку, где уже раскладывала веером косметические средства технолог Ира с высшим образованием. На стене висело зеркало в рамке из лампочек, перед ним стоял узкий, как лавка, столик. Аня за этот столик поместилась, а мама так и стояла в тамбуре у входа, пока дочку преображали для съёмок.

Причёску, которую бабушка выплетала с таким трудом, Ира расплела вмиг. Щедро побрызгала волосы спреем с запахом салона красоты. Разгладила их щипцами, хотя у Ани и так были гладкие волосы. Но благодаря спрею и щипцам они стали блестящими, как синтетический парик. Или как волосы из рекламы шампуня.

Аня надеялась, что её сейчас ярко накрасят, но все усилия Иры свелись лишь к тому, чтобы выровнять тон кожи и придать ей эффект загара. Потому что рекламировать Аня будет летнюю коллекцию. Надо сделать вид, что солнце светит, на улице жарища, можно ездить за город купаться. Или отдыхать на море и ходить по набережной, демонстрируя наряды.

Фотостудия оказалась тоже не слишком просторной — по сравнению с общим кабинетом и кухней. Пустое белое помещение с белым экраном на стене. У стены слева стоит ширма в розово-зелёную клеточку. Рядом — вешалка, похожая на очень длинный турник. На турнике болтаются на плечиках три платья и сарафан, на полу стоят четыре пары босоножек, сумочка и раскрытый зонтик от солнца. Вещи новые, дорогие и красивые, но совершенно не вызывающие желания ими обладать. Слишком уж нарядные. Словно созданы для того, чтобы в них сфотографироваться и аккуратно убрать в шкаф.

У дальней стены маячили два здоровенных прожектора. На штативе стоял фотоаппарат с огромным объективом.

Ане нужно было заходить за ширму, надевать вещи по списку, а потом прохаживаться вдоль стены, на которую были направлены лучи прожекторов. Она начала с «Комплекта № 1». Поёживаясь, выбралась из-за ширмы в хрустящем новом платье, перебирая в руках скрипучий ремешок сумочки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пока Аня преображалась, мама откуда-то притащила складной стул с табличкой «Режиссёр» и уселась у стены. Над фотоаппаратом колдовал человек в чёрной водолазке, с причёской как у «Битлз».

— Извините, что нет удобств, — застенчиво сказал он. — Людей мы тут снимаем не часто.

— А кого снимаете? — удивилась Аня.

— Обычно я фотографирую предметы. Например, всю прошлую неделю один зануда таскал сюда килограммами яблоки. Всё выбирал то единственное, которое будет выглядеть идеально.