Дальше всё было как в прошлый раз. Снова людоед вошёл и принюхался, и сказал своё «фух-фух-фух», и съел на завтрак трёх жареных быков. А вот после завтрака людоед крикнул:
– Жена, принеси-ка мне курицу, что несёт золотые яйца!
Великанша принесла, и людоед приказал курице:
– Несись! – и курица снесла яйцо из чистого золота.
Потом людоед снова начал клевать носом, уснул и захрапел так, что весь дом задрожал.
Тогда Джек выбрался потихоньку из печи, схватил курицу, да и был таков. Но тут курица закудахтала и разбудила людоеда. И как раз когда Джек выбегал из дома, он услышал, как великан кричит:
– Жена, жена! Что ты там делаешь с моей курицей?
А жена ему в ответ:
– Что это тебе почудилось, муженёк?
Джек не стал слушать дальше. Со всех ног кинулся он к бобовому стеблю и слетел по нему вниз как угорелый. Дома он показал матери волшебную курицу, крикнул: «Несись!» – и курица снесла золотое яйцо. С тех пор стоило только Джеку сказать: «Несись!» – как курица несла им по золотому яйцу.
Но Джек на этом не успокоился. Прошло немного времени, и он вновь решил попытать счастья на верхушке бобового стебля. Встал он в одно прекрасное утро пораньше, перебрался на стебель и полез по нему всё выше и выше. Он лез и лез, и лез, и лез, пока не добрался до самой верхушки. Но на этот раз Джек не отправился прямиком к людоеду в дом, а придумал кое-что получше. Подойдя потихоньку к дому, он спрятался в кустах, дождался, пока великанша с ведром ушла за водой, а уж тогда незаметно прошмыгнул в дом и притаился в огромном медном котле. Вскоре услышал он знакомое топ! – топ! – топ! – и вошли людоед с женой.
– Фух-фух-фух! – снова закричал людоед, принюхиваясь. – Чую его, жена, чую, он где-то здесь.
– Неужто чуешь, муженёк? – отвечает ему жена. – Ну, если это снова тот сорванец, что украл твоё золото и курицу с золотыми яйцами, то уж он точно в печке сидит.
И они оба бросились к печи. Хорошо, что Джек в этот раз не в ней спрятался.
– Вечно ты со своим «фух-фух-фух», – сказала великанша. – Да это же пахнет тем мальчишкой, что ты поймал вчера. Я зажарила его тебе на завтрак. Как я могла забыть! Да и ты тоже хорош, не отличить по запаху живого от жареного!
Наконец, людоед уселся завтракать, но то и дело забывал о еде и бормотал:
– Нет, всё же могу поклясться, что…
И он поднимался и обыскивал кладовую и шкафы, заглянул во все сундуки, но до медного котла, к счастью, так и не добрался.
Покончив с завтраком, людоед крикнул:
– Эй, жена, принеси-ка мою золотую арфу!
Великанша принесла арфу и поставила её перед ним на стол.
– Пой! – приказал великан. И золотая арфа заиграла чудесную мелодию. Она звучала и разливалась, и под эти волшебные звуки людоед уснул и захрапел, да так громко, что казалось, это гром грохочет.
Тогда Джек неслышно приподнял крышку котла, выбрался из него тихо-тихо, как мышка, дополз до стола, взобрался на него, схватил золотую арфу и бросился с ней к двери. Но арфа вдруг громко запела: «Хозяин! Хозяин!» Людоед сразу проснулся и увидел, как Джек убегает с его арфой.
Джек помчался во весь дух, а людоед бросился за ним и, конечно, скоро поймал бы его, да только Джек успел всё же отбежать подальше и всё время петлял и уворачивался, быстро приближаясь к бобовому стеблю. Вот уже почти нагоняет его людоед, и тут вдруг Джек раз – и исчез. Добежал людоед до конца дороги и видит, Джек уже далеко внизу, спускается по стеблю. Побоялся великан последовать за ним по такой ненадёжной «лестнице», стал в раздумье, а Джек тем временем спускался всё ниже и ниже. Но тут снова прозвенела арфа: «Хозяин! Хозяин!» – и великан всё же ухватился за стебель, который так и зашатался под его тяжестью. Всё ниже и ниже скользит по стеблю Джек, а следом за ним тяжело спускается великан. Изо всех сил торопится Джек, вот уже совсем чуть-чуть осталось до дома.
– Мама! Мама! Дай топор! Скорее! Неси топор! – крикнул Джек. Мать выбежала к нему с топором, бросилась к бобовому стеблю, да так и застыла от ужаса, увидев огромные ноги людоеда, болтавшиеся из-под облаков.
А Джек поскорее спрыгнул на землю, схватил топор и давай рубить стебель; с первого же удара перерубил его почти надвое. Людоед почувствовал, что стебель трясётся и качается, и остановился. Смотрит вниз:
– Что случилось? – А Джек ударил топором ещё раз да и совсем перерубил стебель. Упал стебель на землю, и людоед вместе с ним, так что и дух из него вон.
Джек первым делом успокоил матушку и показал ей золотую арфу. С тех пор зажили они лучше прежнего. Арфа по утрам наигрывала им чудесные мелодии. А курица несла золотые яйца, стоило только сказать ей: «Несись!» Яйца Джек с матерью продавали, арфу показывали за деньги и не знали больше ни нужды, ни печали.
Постепенно они разбогатели, и некоторое время спустя Джек отправился в путешествие: людей посмотреть и себя показать. Вернулся он из дальних стран вместе с прекрасной принцессой, они поженились и жили долго и счастливо.
Продавец персиков
(японская сказка)
Давным-давно жил в одной японской деревушке бедный юноша-крестьянин. И летом и зимой ходил он в одних и тех же обносках, а единственные сандалии служили ему, пока подошвы совсем не стёрлись.
Он был самым младшим из девяти своих братьев и сестёр и в наследство от родителей получил лишь маленький клочок земли – размером не больше носового платка. Ко всему прочему, крошечное поле это было совсем иссохшим и лежало на вершине каменистого холма. Сколько труда стоило взрастить здесь хоть что-нибудь! Изо дня в день, с утра до вечера приходилось бедняге карабкаться по крутым склонам, поднимать наверх воду, чтобы полить бесплодную почву, а урожая всё равно едва хватало, чтобы прокормиться.
Хоть и работал юноша не покладая рук, но большинство соседей сторонились его, точно прокажённого.
– Несчастный, – говорили они, – он, конечно, малый безобидный и не сделал нам ничего дурного. Но ведь за душой у него ни гроша нет.
И надо же было так случиться, что в соседней деревне жила такая же бедная девушка. Судьба наградила её лишь одним – необычайной красотой. Когда бедный юноша посватался к красавице, родители её ответили:
– Люди мы небогатые и в приданое дочери можем дать одну только косточку персика. Это, конечно, немного, но ты парень работящий. Персик растёт быстро, через три года дерево даст первые плоды. Будете продавать их, и эта косточка поможет вам обрести достаток.
Юноша вовсе не помышлял о богатстве, всё, чего он хотел, – это быть рядом с возлюбленной. Так что он с радостью на всё согласился. Вскоре после помолвки сыграли свадьбу, и молодые люди стали мужем и женой.
Молодой бедняк был так влюблён в свою юную жену, что часами просиживал дома, любуясь её красотой. Он совсем забросил своё крошечное поле, и скоро есть им стало совсем нечего, осталась последняя горсточка риса.
– Дорогой мой муж, – сказала ему тогда красавица, – так дальше нельзя. Пора тебе приниматься за работу. Я дам тебе свой портрет, и ты можешь взять его с собой на поле. Когда ты вспомнишь обо мне, то посмотришь на портрет, и работать тебе станет легче и веселей.
– Как хорошо ты придумала, – ответил юноша. – Я посажу косточку персика, которую дали нам твои родители. Ведь не зря поётся:
Лишь через девять лет сорвёшь
Лимона первый плод,
А персик даст нам урожай
Уж на четвёртый год.
Так что совсем скоро нам больше не придётся голодать.
Всю ночь юная красавица при слабом свете фонарика рисовала свой портрет на кусочке шёлка. Наутро она дала его мужу, и тот отправился возделывать своё пустующее поле.
За работой он постоянно думал о своей жене и то и дело бросал взгляд на её портрет. Он укрепил его на длинном бамбуковом шесте, который воткнул посреди поля. Поле было совсем маленькое, так что портрет всегда был у него перед глазами.
Вдруг сильный порыв ветра опрокинул шест, сорвал портрет и понёс его ввысь. Юноша оставил мотыгу и бросился ловить драгоценный лоскуток, но всё напрасно! Ветер уносил его выше и выше. Бедняге ничего не оставалось, как вновь взяться за работу.
Тем временем портрет летел себе и летел и поднялся под самые облака, а когда ветер стих, лоскуток плавно опустился на землю.
Неподалёку от холма, где трудился юноша, жил богатый и могущественный самурай. Всю жизнь он воевал, а когда не было войны, сразу начинал смертельно скучать. Этим утром он сидел на циновке, скрестив ноги, и маленькими глотками пил чай. И тут прямо к его ногам опустился лоскуток с портретом.