2

И вот они у подножия. В полутьме вход в волшебную пещеру зияет плотной черной кляксой. Своим мощным хоботом слоник спускает принцессу со скользкого загривка. Бедная девочка измотана долгой дорогой, промокла до нитки, но полна решимости.

— Стой здесь, милый слоник, — говорит она. — Как жалко, что ты не можешь пойти со мной или хотя бы спрятаться в пещере от дождя. Придется тебе помокнуть, пока я спасаю этого дурацкого принца.

— Бу-бу-бу-бу, — тихонько гудит слоник. Мол, ничего, потерпим, только уж ты, милая Букашка, будь осторожна: все знают, что злой колдун ужасно коварен…

Но она, чмокнув его в лоб, уже исчезает внутри.

Думаете, слоник не видел, что происходило с ней дальше? Как бы не так! Не забывайте, что все это — его мечты, а мечтать можно не только о себе, но и о других, особенно о тех, кого любишь.

… Оказавшись в кромешной темноте, принцесса поспешно скинула с плеч маленький рюкзачок и развязала тесемки. Хорошо, что внутрь не попала вода — впрочем, так и должно быть, не зря ведь она так серьезно готовилась к этому походу. Вот кремни, вот огниво, — она на ощупь достала необходимые вещи, — а вот и заправленная маслом лампа…

Едва огонек успел затеплиться, как тут же чуть не потух, задрожав от дуновения сырого и холодного воздуха подземелья. Принцесса быстро опустила стеклянную трубку, и защищенное пламя вытянулось ровным язычком.

Перебросив рюкзак через плечо и выставив лампу перед собой, принцесса двинулась вниз по вырубленным в граните ступеням. Нужно спешить: дядюшка-чародей празднует сегодня в столице очередную годовщину своего вступления на престол, и это единственный момент в году, когда его весь день нет в пещере. И этот день подходит к концу…

Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, поворот…

— Гав, гав, гав, гав! — Натянув цепи и ощерившись, из темноты прямо к принцессе бросились три огромные собаки с горящими глазами и слюнявыми пастями. Злой чародей знал, что эти собаки не пожалеют никого. Не знал он только, что ни одна божья тварь не тронет того, кто искренне ее пожалеет.

— Собачки мои маленькие, собачки мои бедненькие! — запричитала принцесса и чуть не заплакала, представив, каково им тут сидеть на привязи, годами света белого не видя. — Гадкий колдун, небось, и не кормит вас как следует?

Поставив лампу на пол, она полезла в рюкзачок.

— Что у меня тут есть для вас? Ага! Вот бабушкины пирожки и мамины конфеты. Берите, берите, кушайте… Извините, что мало.

Удивленные собаки съели пирожки, не отказались и от конфет. Переглянулись… И подумали: «А чего это ради мы так рьяно служим этому колдуну? Лет уже, кстати, двести. Он нам за все это время ни разу таких вкусных вещей не давал…»

Это были хорошие, верные сторожевые собаки. Но не стоит испытывать верность: все на свете имеет предел. Они облизнулись, молча сели и, виляя хвостами, посмотрели на принцессу.

— Когда принц взойдет на престол, он вас обязательно выпустит на волю, — пообещала та. — Если вы, конечно, кусаться не будете. У нас во дворе много собачек бегает. Я их всех знаю, они хорошие и не кусаются… Ну, я пойду?

Собаки снова переглянулись и чуть заметно кивнули. Мол, иди, конечно. Раз надо. И принцесса побежала дальше.

Шаг-шаг-шаг, еще шаг, поворот… Пш-ш!!! — полыхнуло ей навстречу пламя из пасти небольшого дракона. (Большой бы тут не уместился.)

— Ой! — воскликнула девочка. — Еще одна зверушка! Бедненькая… Тоже на цепочке… Что же тебе дать? Говорят, драконы любят драгоценности и украшения. Вот, возьми. — Она сняла с шеи нитку бус. — Они не драгоценные, просто стеклянные, но красивые, правда?

Дракон удивленно сел на хвост, сложил перепончатые крылья и протянул лапу.

— Мне их папа на день рождения подарил, когда я была еще совсем маленькая. — продолжала Букашка. — Жалко, конечно, но тебе нужнее… А папа меня поймет. Давай-ка я тебе их примерю.

Дракон (а на самом деле это была дракониха) наклонила голову, и принцесса надела на нее бусы.

— Красота! — воскликнула она, ни капельки не кривя душой. — Вот тебе зеркальце, посмотри, какая ты хорошенькая! Зеркальце я тебе тоже дарю.

Подпуская для освещения чуть-чуть пламени изо рта и зажав зеркальце в лапе, дракониха уставилась на свое отражение. Глаза ее с узкими полосками зрачков стали огромными, а губы, обнажив клыки, сами собой растянулись в улыбку.

— Вообще-то мне пора, — заметила Букашка. — Можно?

— Угу, — отозвалась дракониха, которая, оказывается, умела говорить. — Спасибо… — Она даже чуть охрипла с непривычки говорить такие слова. — Беги.

— А тебя колдун за это не обидит? — помедлила Букашка.

— Хы-хы, — отозвалась дракониха. — Меня-то? Да чё он мне сделает?.. Беги, беги. Если он появится, я свистну.

Принц лежал на гранитном ложе посреди освещенного факелами склепа. Недолго думая, принцесса опустилась на колени, поцеловала его (так научила ее одна опытная старушка), и тот сразу очнулся.

— Ох, — сказал он. — Ты кто такая? Чего целоваться лезешь? И вообще… Где это я?

— Давай-ка не болтай, а вставай и бегом отсюда! — нахмурилась принцесса, чтобы он не заметил ее смущение.

— А чего это ты раскомандовалась? Я все-таки принц!

— А я — принцесса! Вот сейчас явится твой любимый дядюшка, узнаешь тогда, чего я раскомандовалась!

— Ой! — испугался принц. — Тогда побежали…

Дядюшку он знал хорошо. А еще знал, что волшебные чары его неприятного родственника действуют только в пещере, так что нужно отсюда срочно выбираться.

Вприпрыжку взбегая по лестнице мимо довольной драконихи и безучастных собак, принц бормотал: «И дернул меня черт принять его приглашение… Нужна мне его пещера!.. А он мне в нос пыльцой волшебной…»

Они были уже у самого выхода, когда снизу раздался оглушительный свист.

— Дракоша! — догадалась принцесса. — Дядюшка явился!

И тут же чуть позади раздался хлопок, полыхнула вспышка, запахло дымом, и возникшая темная фигура зловещим голосом поинтересовалась:

— И далеко ли ты собрался, племянничек? Да еще с такой поспешностью…

— Э-э… — замялся тот. — Да так, домой. Во дворец…

— А-а, — кивнул чародей. — Ну, тогда не спеши. Место-то занято. И надолго!

С этими словами дядюшка выдернул из кармана халата золотую коробочку, ловко открыл ее, дунул, и еле видимое в свете лампы облачко колдовской пыльцы быстро заструилось к принцессе и принцу…

Но тут снаружи в пещеру всунулся хобот и без остатка втянул это облако. Еще миг — и наши герои уже выскочили из пещеры под проливной дождь.

— Ты еще пожалеешь! — злобно прошипел из глубины дядюшка, но шагнуть за порог побоялся. И тут же сменил интонацию на увещевательную: — Слушай, ну зачем тебе это надо? — зашептал он. — Теперь ведь тебе работать придется, страной управлять. А так — спал себе да спал, отдыхал в свое удовольствие… Может, вернешься?

— Спасибо, дядюшка, я уже отдохнул, — откликнулся вежливый принц и больше на шипение из пещеры не обращал внимания.

Принцесса тем временем обнимала своего спасителя.

— Слоник! Бедненький! Ты не заболеешь от этой гадости?

— А-а-пчхи! — ответил тот, а затем помотал головой: дескать, мне не привыкать всякую гадость в себя всасывать. Лишь бы вам хорошо было. И вообще, если честно, то я железный.

Он помог хозяйке и ее новому другу забраться себе на спину и двинулся в обратный путь.

— Слоник, милый, ты не спеши, — говорила ему принцесса. — Теперь можно не торопиться. Теперь все будет хорошо!

«А я и не спешу, — думал тот. — Поспешишь тут, пожалуй, когда такое месиво под ногами…»

Тут дверца шкафа отворилась, и слон-пылесос очнулся от грез.

— Давайте-ка почистим ковер, — сказала мама, вытаскивая его на свет, — а то сейчас папа придет, а у нас не убрано.

— Па-па-па! — откликнулась Букашка и улыбнулась, потому что очень обрадовалась, и даже добавила: — Пф-ф-ф, — пуская через улыбку слюнки.

Она еще и знать не знала, какая она умная и смелая. Зато уже хорошо знала, какие вокруг нее все большие и добрые — и люди, и звери, и даже пылесосы.

А на улице шел дождь, и слякоть стояла, как в джунглях. Зима только-только заканчивалась, а весна — начиналась.

Сперва растаял снег, и получились лужи. Потом под солнцем эти лужи испарились, и стало совсем сухо… Вот только мокро и слякотно стало вдруг под носом у Букашки.

— Просто напасть какая-то! — в который уже раз воскликнула мама, промокая жиденькие букашкины сопли салфеткой. — Когда взрослый болеет, он хоть понимает, что с ним происходит. А ей, бедненькой, не объяснишь.