Сторож вздохнул, захлопнул оконце и тут же заскрипел большим засовом на воротах. Через минуту ворота тяжело распахнулись перед Юлей и дядей Пихто, и они вошли, наконец, в город. Только теперь увидели они всего сторожа. Он стоял, подобоченясь и опираясь на большую пику, в помятом рогатом шлеме и ржавых побитых доспехах. Самое примечательное в нем было — число ног. Их было шесть! Дядя Пихто от неожиданности присвистнул и вполголоса сказал Юле:

— Если я насекомое, то этот тип — паук! Смотри — шесть ног да две руки — вот тебе и восемь конечностей! Форменный паук.

— А пауки насекомых — едят? — полувопросительно ответила Юля и тут же добавила: — Все равно ты неправильно рассуждаешь. Если ты паук, то у тебя восемь конечностей, это так. Но если у тебя восемь конечностей, то ты же не обязан быть пауком. Вот возьмем, к примеру, осьминога…

— Бр-р-р, не будем его брать, — поежился дядя Пихто, и их тут же перебил внимательно прислушивавшийся сторож:

— По милостивому повелению нашего благородного повелителя, властелина нашего города, шести холмов и пяти деревень, его высочества герцога Пом-и-Дора (при этих словах Юля вопросительно помотрела на дядю Пихто, а тот ей кивнул в ответ: "Значит, уже"), всякий входящий в город странник, будь он конный или пеший, дворянин или другого сословия, не войдет в него… — и сторож приостановился тут отдохнуть. Отдышавшись, он продолжил:

— …пока не разгадает Входную Загадку Великого Герцога! А если упомянутый странник даст неправильный ответ на Входную Загадку Великого Герцога, то он поступает на кухню Великого Герцога…

При этих словах наши спутники было приободрились, но сторож тут же добавил:

— …и идет на парадное жаркое на обед Его Высочеств, — и он громко чихнул и ударился при этом шлемом о свою пику. Лица у Юли и дяди Пихто вытянулись, но отступать было уже поздно.

— Вот Входная Загадка Великого Герцога! — опять заговорил сторож. — На Входных Воротах города Его Высочеств сидело десять ворон. Главный Сторож Входных Ворот города, — тут он немного надулся и зашевелил усами, — выстрелил из Главного Мушкета Стражи Входных Ворот города (Юля уже успела заметить огромное ржавое ружье, стоящее у стены дома). Точным выстрелом одна ворона была убита!

— Вр-рет! Вр-рет шестиногий! — послышалось откуда-то сверху, и над ними пролетел давешний вожак вороньей стаи. Сторож тут же метнул в него пику, но не попал. Пика упала на стоящий рядом дом, выбила стекло в окне на втором этаже и тяжело грохнулась на мостовую. Сторож, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Убита. Вопрос: сколько осталось ворон на воротах?

— Де… — начал было дядя Пихто, но Юля тут же закрыла ему рот рукой и бойко ответила:

— Ни одной! Громовой выстрел Главного Мушкета Стражи Входных Ворот города Его Высочеств насмерть напугал остальных ворон, и они рухнули наземь! — это выскочила как бы само собой. Юля даже испугалась своего неожиданного ответа.

Сторож досадливо крякнул, усы его поникли. Он неохотно буркнул:

— Проходите. Ужо на выходе посчитаемся, — и, закрыв снова на засов ворота, он лег на валявшийся рядом рваный полосатый матрац, набитый соломой, и тут же захрапел.

— Ну-с, — довольно сказал дядя Пихто, потирая друг о друга все свои четыре ладони, когда они, наконец, отделались от Главного Стража города, — теперь пошли в город!

Они повернулись "налево-кругом", притопнули правыми каблуками и пошли по улочке к центру города. Но странное дело! Они шли — но никого нигде не встречали. Не было слышно ничьих голосов, ни лая собак, ни вообще какого-либо звука. Правда, трубы домов кое-где дымились, и потому город не казался совсем уж мертвым.

Улочка, по которой шли наши герои, повернула направо — и они тут же увидели вывеску "Харчевня Толстого Усатого", висевшую над входом в угловой дом с закопчеными окнами и стенами. Он был заметно грязнее своих соседей и стоял среди них, как толстый лавочник, вышедший на улицу и уперевший руки в бока. Дядя Пихто открыл скрипнувшую дверь, и они вошли в темноватое помещение. Внутри никого не было, и пробивавшийся в окна свет освещал только стоявшие в два ряда темные деревянные столы на толстых ногах и такие же массивные скамьи с обеих сторон от столов. Мимо Юли пролетела жужжа муха, и опять стало тихо. Дядя Пихто постоял немного и громко старательно прокашлялся. В глубине помещения что-то стукнуло, раздался шум шагов, а вслед за шумом появилась и его причина: грузно ступая, на свет вышел действительно толстый и действительно усатый человек в поварском колпаке и фартуке поверх какого-то непонятного халата. Колпак и фартук были, наверное, когда-то белыми.

— Ну? — спросил он и набычился. Лицо его было очень смуглым, щеки покрывала густая сизая щетина, усы грозно топорщились.

— Нам бы это… покушать, — робко сказала Юля.

Хозяин фыркнул, хрюкнул и хлопнул себя руками по животу:

— Ну вы даете, — и он, показав им на скамьи у ближайшего стола, ушел обратно вглубь зала.

Юля и дядя Пихто пожали плечами, уселись за стол и принялись разглядывать помещение. Низкие темные своды, толстые бревна, подпирающие потолок, окна с частым переплетом — все было прямо как в кино про средневековье. Свет шел не только через окна: под потолком дымились еще несколько светильников, дававших неровные красноватые отблески на стенах. Разговаривать как-то не хотелось.

Прошло несколько долгих минут. Потом где-то в глубине снова что-то стукнуло, и появился хозяин, несущий несколько мисок со снедью. Подойдя, он со стуком поставил перед Юлей и дядей Пихто по миске с вареными картофелинами в мундире, еще одну миску — с луковицами и побегами зеленого лука и чеснока, и бросил на стол по паре ножей и вилок. Наконец, он аккуратно поставил на середину стола красивую фарфоровую тарелку с золотой каемкой. На тарелке лежал прекрасный свежий помидор, украшенный веточками зеленого укропа. После этого хозяин отошел в сторону и оперся спиной о стену. Он сложил руки на груди и стал наблюдать за своими гостями.

Юля и дядя Пихто переглянулись и улыбнулись друг другу. Они взяли в руки ножи и вилки и, не сговариваясь, воткнули вместе свои вилки в этот красивый сочный помидор! Раздался вопль хозяина, и через мгновение того уже не было в харчевне он бросился с криком на улицу и куда-то побежал. Крик его быстро затих, а наши герои остались сидеть с открытыми ртами и уставившись друг на друга. Через несколько секунд они закрыли рты, сглотнули, пожали плечами и наконец-то принялись за еду. Они успели уже съесть по картофелине и по половинке помидора, когда с улицы раздался топот и в харчевню ввалился толстый и усатый хозяин, а за ним — два стражника в мятых доспехах и с мечами в руках.

— Вот они, посягатели и осквернители! — запыхавшись, простонал он, тыча толстым пальцем в Юлю и дядю Пихто. — Они покусились на парадный символ благополучия и Светлой Личности Его Высочеств! И… — хозяин не то икнул, не то задохнулся, увидев пустую тарелку с капельками томатного сока. Святотатство! Они съели его! — и он чуть не упал от ужаса и негодования.

— Хр-р-рум! — грозно сдвинули брови стражи, и через минуту наши герои были уже снова на улице. Стражи тащили их за шиворот вслед за собой к центру города. Улица была вымощена крупным булыжником, и бедных арестантов подбрасовало на неровной мостовой.

— Это у них тут… вместо трамвая, что ли, — попытался пошутить дядя Пихто. — Трясет, во всяком случае, прямо как в трамвае.

Юля была так напугана, что просто не смогла ничего ответить, хотя и подумала, что трамвай этот местный бесплатный, но уж лучше кататься в платном трамвае и не за шиворот. Да и где им сходить теперь придется?

"Сошли" они у здания ратуши, что стояло прямо у подножия холма, на вершине которого виднелся грозный могучий замок. Стражи отперли низкую дверцу в стене ратуши и втолкнули Юлю и дядю Пихто в темную и сырую каморку. Дверь за ними захлопнулась, скрипнули в замочной скважине ключи, и стало совсем темно.

— Н-да, покушали, — сказал дядя Пихто. — Я так теперь думаю, что ты, наверное, всегда очень капризничала за едой, да?

— Не очень, — неуверенно ответила Юля и вздохнула.

— Вот нам теперь и достается, — подытожил дядя Пихто и замолчал.

— А зачем нас сюда? — спросила теперь Юля.

— Подержат тут немного, — и дядя Пихто зашуршал руками по полу, пытаясь найти сухое место или что-нибудь, на что можно было бы присесть.

— А потом?

— Потом, потом. А потом — суп с котом! — с этими словами дядя Пихто сел на что-то и громко почесался.

— С тобой, что ли? — съязвила, обидевшись, Юля. Ее спутник вздрогнул и поправился:

— Ну, это я не буквально, это поговорка такая. Судить будут.

— За что?! — ахнула Юля.

— За тот помидор, — вздохнул дядя Пихто, — это он нам боком выходит.