— Ну, это я не буквально, это поговорка такая. Судить будут.

— За что?! — ахнула Юля.

— За тот помидор, — вздохнул дядя Пихто, — это он нам боком выходит.

— И ничегошеньки у меня боком не выходит! — недовольно буркнула Юля, потрогав свои бока. Не успел дядя Пихто сказать ей, что это тоже просто поговорка, как раздался щелчок, в темноте каморки засветился чей-то размытый голубоватый силуэт, и невнятный голос прошмакал:

— Гокого, гегака!

Юля охнула: "Призрак!" — и осела на пол.

Светящийся силуэт посреди каморки задрожал и стал заметно четче. У него проступил длинный нос, затопорщились усы, и знакомый голос Великого Мышиного Волшебника уже более внятно повторил:

— Здогово, гебята! — и, чихнув, добавил: — Ну что, здогово я настгоился?

— На что? — не понял дядя Пихто.

— Как на что? На гезкость, конечно! — удивился его вопросу волшебник и снова чихнул.

— Дяденька волшебник, — взмолилась Юля, — раз вы так хорошо на резкость настроились, так заберите нас отсюда! Ведь нас судить будут, а мы ни в чем не виноваты.

— Не виноваты, не виноваты, — закивал согласно головой силуэт Великого Мышиного Волшебника, — а забгать вас отсюда я все одно не могу. Тут я бессилен — Компоста мне не одолеть. Да и потом — газве в моем мудгом пгогочестве было, чтобы я вас откуда-то забигал?

— А зачем же ты тут тогда… сфокусировался? — прямо спросил его дядя Пихто.

— Да так, интегесно было, знаете ли, — пожал плечами Великий Мышиный Волшебник. — Жалобы есть?

— Есть! Сыро тут… — начала было Юля, но Великий Мышиный Волшебник не дал ей закончить:

— Ну тогда я поехал! — и силуэт его быстро поблек и растворился в темноте. Наши герои остались одни.

— И зачем он появлялся? — со слезами в голосе удивилась вслух Юля. Ей стало очень обидно. — Крыса несчастная!

В каморке снова стало тихо. Но длилась эта тишина недолго. Снаружи послышались тяжелые шаги стражника, опять загремели ключи. Дверь распахнулась, и в светлом проеме возникла фигура в доспехах.

— Выходь, редиски! — проревел страж и взмахнул мечом, Его Высочества изволют велить вас на суд тащить!

— А что, нельзя, чтобы мы сами пошли? — спокойно поинтересовался дядя Пихто.

— Отчего же нельзя? Оно можно, — неожиданно согласился страж. — А дорогу-то в суд сами найдете?

— Найдем, найдем! — обрадованно закивала головой Юля.

— Ну, идите тогда, — и страж посторонился, выпуская узников из каморки, — только чтоб одна нога тут — другая там! Его Высочества страсть как ждать не любят, — с этими словами страж равнодушно отвернулся от них и побрел куда-то в город, волоча по камням свой меч.

Юля стояла, зажмурившись от дневного света, и с удовольствием вдыхала такой свежий после затхлой каморки воздух. Кто-то потянул ее за рукав. Она вздрогнула и открыла глаза. Дядя Пихто прикладывал палец к губам и показывал ей жестами, что надо брать ноги в руки и давать ходу. Юля не заставила себя уговаривать. Через мгновение они уже неслись со всех ног от ратуши. Несколько поворотов, испуганные лица, мелькнувшие в темных окнах — и наши герои вылетели к городским воротам, к уже знакомому им Сторожу Входных Ворот Города. Он, видно, только что проснулся и сидел на своем рваном матрасе и тер кулаками заспанные глаза. Увидев Юлю и дядю Пихто, он обрадованно крякнул, быстро управился со всеми шестью своими ногами, встал, прихватил свою тяжелую пику, принял важный вид и заявил:

— По милостивому повелению нашего благородного повелителя, властелина нашего города, шести холмов и семи деревень, Его Высочеств…

— Так ведь только что пять было! — перебила его Юля.

— Чего пять? — сбился сторож.

— Деревень пять у герцога вашего было! — выпалила Юля.

— Э-э-э, кто вам считает! — протянул недовольно сторож. Ну пять, ну семь — какая разница? Главное — чтоб герцог был хороший! Ладно, пусть пяти. Да, герцога Пом-и-Дора… Сбивают только… Всякий выходящий из города странник, будь он конный или пеший, дворянин или другого сословия, не выйдет в него, пока не разгадает Выходную Загадку Великого Герцога! А если упомянутый странник даст неправильный ответ на Выходную Загадку Великого Герцога, то он опять-таки поступает на кухню Великого Герцога! И идет на корм Его Высочествам, — и тут сторож громко чихнул и ударился при этом шлемом о свою пику.

— Давай свою выходную загадку! — решительно шагнула вперед Юля.

Сторож утер рукавом повлажневший после чиха нос и спросил:

— Что тяжелее: пуд пуха или пуд гвоздей?

— Пуд гвоздей, конечно! — обрадовался легкой загадке дядя Пихто. Юля успела только прикусить от досады губу, а сторож уже радостно свистел в здоровенный свисток, висевший у него на цепочке на груди.

— Вот и ладненько, нечего тут умников из себя строить! заключил он, довольно потирая руки, когда Юлю и дядю Пихто снова уволакивали по мостовой два дюжих стражника.

Наших героев опять проволокли по улицам города. Но на этот раз их протащили мимо ратуши, до темного грота в самом холме. Стражники остановились у огромной мрачной двери внутри грота. Один из них — тот, что держал Юлю за шиворот — ударил дважды в дверь рукоятью своего ржавого меча. В глубине холма что-то загремело и тут же стихло. Но вскоре лязгнул засов и дверь со скрипом отворилась. Из темноты выступил коренастый тип в желто-синем камзоле. Он шумно вытер нос рукавом и грозно спросил:

— Ну?

— Неответившие на выходную загадку Его Высочеств! торжественно объявили хором стражники, поднимая в воздух (для лучшего обозрения) Юлю и дядю Пихто.

— Ну?! — удивился тип в желто-синем камзоле. — На кухню их! — Стражники вытянулись, щелкнули каблуками и потащили наших героев по тоннелю вглубь холма. Дверь за ними тут же захлопнулась. Свет давали теперь только висевшие кое-где на стенах чадившие факелы. Шагов через сто тоннель привел в небольшой зал, освещенный уже несколькими светильниками. Там стражники бросили свою ношу на деревянный щит, висевший в центре на толстых ржавых цепях, и доложили сидевшему тут же угрюмому верзиле в сине-желтом камзоле:

— Неответившие на выходную загадку Его Высочеств! Велено на кухню.

— Ага, — без выражения кивнул им верзила. Он тоже влез на щит и ухватился за рукоятки стоявшего на нем большого деревянного колеса. Закряхтев, верзила начал крутить это колесо. Цепи загремели, щит дернулся и пошел вверх. Юля и дядя Пихто уже немного пришли в себя и смотрели во все глаза по сторонам. Щит поднимался как кабина лифта вместе с ними и с верзилой вверх, в темную шахту колодца. Стражники остались внизу. Задрав головы и придерживая руками свои шлемы, они с удивлением глазели на поднимавшуюся конструкцию, пока из тоннеля не раздался грозный окрик "Ну!". Стражники тут же спохватились и поспешили назад, звеня на ходу доспехами.

Верзила пыхтел, колесо скрипело, цепи глухо позвякивали. Щит медленно, но верно шел вверх. Наши герои сидели ни живы, ни мертвы. Они не могли даже собраться с мыслями и придумать, как же им теперь можно бежать. Само мрачное подземелье давило на них, лишая воли и способности соображать.

Наконец, щит вышел из сплошного колодца и поравнялся с полом уходящего в обе стороны коридора. Верзила довольно хмыкнул и закрепил колесо валявшейся на щите палицей. Он сказал "Ага", сгреб Юлю и дядю Пихто в охапку и сошел на твердую землю. Погремев цепью и дождавшись снизу ответного глухого звяканья, он двинулся, раскачиваясь, по коридору. Слева от него проплывали одинаковые массивные двери. Коридор все время немного поворачивал налево. Он был довольно хорошо освещен масляными светильниками, и Юля могла читать таблички на дверях: "Баня", "Склад", "Конюшня", "Судья", л Супермаркет"… Но вот верзила остановился, толкнул дверь с надписью "Кухня" и вошел в большое помещение, заставленное дымившимися котлами, заваленными снедью столами и увешанное по стенам полками со всякой посудой. Посреди этого зала виднелась фигура Главного Повара. Он был тоже толстый и усатый, как и тот, в харчевне, но только еще толще и усатее. За столами и у котлов проворно суетились с десяток поварят. Они рубили что-то ножами, терли на терках, месили руками, мешали в котлах ложками. Главный повар увидел верзилу и грузно прошел ко входу. Он взял у верзилы пленников и стал их рассматривать и мять в руках.

— Ты б еще нас на зуб попробовал бы… рожа, — еле прохрипел дядя Пихто, пытаясь высвободиться из его толстых пальцев. Повар, наконец, кончил их осматривать и спросил у верзилы:

— Что, эти тоже на выходной загадке попались?

— Ага, — отозвался с ухмылкой верзила и вышел вон из кухни. Главный повар замурлыкал себе под нос какую-то песенку, прошел в угол и бросил Юлю и дядю Пихто на пол на какие-то пыльные мешки.